**Дневник.**
Телефон снова зазвонил, и я вздрогнула. На экране — «Татьяна Николаевна». Свекровь звонила уже третий раз за утро. Вдохнула глубже, собралась с духом и нажала на зеленую кнопку.
— Да, Татьяна Николаевна, я слушаю.
— Ирочка, почему не берешь трубку? — в голосе свекрови сквозило недовольство. — Я звоню, звоню!
— Варила Дашеньке кашу, руки были заняты, — соврала я, хотя на самом деле просто не хотела в сотый раз обсуждать, как «неправильно» я воспитываю ребенка.
— Опять эти каши! Я же говорила — детям нужно мясо! Мой Алёшенька на мясе вырос, здоровый, как бык! А твоя Дашенька — худенькая, как тростинка, ветром сдует.
Закрыла глаза, сосчитала до пяти. Нашей дочке всего три года, и врач сказал, что все в порядке. Просто такая комплекция — в папину родню.
— Татьяна Николаевна, мы и мясо даем. Сегодня на обед тефтели будут.
— Ну и ладно! Я как раз поэтому и звоню. Заеду к вам сегодня, куриный бульон привезу. На косточках, как Алёша любит. И котлет наготовила, по своему рецепту. А то твои тефтели…
В последнем слове прозвучал такой сарказм, будто я кормила ребенка чем-то несъедобным.
— Не утруждайтесь, у нас все есть, — попыталась возразить.
— Какое утруждение? Бабушка внучку проведать хочет! Не запретишь?
В этом весь её стиль — поставить вопрос так, что любой отказ превращается в грубость.
— Конечно, приезжайте, — сдалась я.
После разговора прислонилась лбом к холодному оконному стеклу. За окном кружились редкие снежинки, ложась на голые ветки. Ноябрь выдался серым и промозглым.
— Мама, с кем ты говорила? — из детской выглянула Даша, сжимая в руках потрёпанного плюшевого медвежонка.
— Бабушка Таня сегодня приедет, — улыбнулась я, стараясь говорить радостно.
— А она опять будет говорить, что я мало ем? — нахмурилась девочка.
Сердце сжалось. Даже ребёнок замечает эту бесконечную критику.
— Она просто очень тебя любит и хочет, чтобы ты была здоровой.
Даша не выглядела убеждённой, но кивнула и вернулась к игрушкам.
Принялась за уборку. Хотя мы с мужем предпочитаем лёгкий творческий беспорядок, перед приходом свекрови квартира должна сиять. Иначе неизбежно последует: «В таком хламе и микробы заведутся!»
За два часа вымыла полы, протёрла пыль и даже испекла яблочный пирог — единственное моё блюдо, которое свекровь хвалила.
Алёша должен был вернуться с работы к обеду. Обычно мы оба работаем удалённо — он программистом, я дизайнером. Но сегодня у него была встреча с клиентом, и он уехал в офис.
В дверь позвонили ровно в два. Татьяна Николаевна пунктуальна, как кремлёвские куранты.
— Ну здравствуй, невестка! — свекровь, невысокая, плотная женщина с тёмно-русыми волосами, торжественно вошла, нагруженная сумками. — А где моя принцесса?
Даша несмело выглянула из комнаты.
— Иди сюда, золотко! Бабушка гостинцев принесла!
Девочка подошла и чинно протянула ручку. Этому её научила сама Татьяна Николаевна — считает, что девочки должны быть «настоящими барышнями».
— Руку целуют взрослым, — свекровь наклонилась и обняла внучку. — Бабушке просто «здравствуй» скажи.
Я закатила глаза, пока она не видела. Противоречивых указаний в воспитании от неё хватало.
— Татьяна Николаевна, давайте я помогу с сумками.
— Да-да, неси на кухню. Я столько всего наготовила! Алёша должен нормально питаться, а не перебиваться чем попало.
На кухне она тут же принялась командовать:
— Ира, достань большую кастрюлю. Нет, не эту, а нормальную! И где у вас хлеб? В холодильнике?! Хлеб в холодильнике хранить нельзя, он черствеет!
Терпеливо доставала и подавала посуду. За шесть лет жизни с Алёшей привыкла: его мать всегда знает, как «правильно».
— Дашенька что-то бледная. Вы её гуляете? Витамины даёте?
— Да, гуляем, если погода позволяет. И витамины пьём, которые педиатр прописал.
— Педиатр! — фыркнула свекровь. — Что они понимают, эти молодые? В наше время…
«Начинается», — мысленно вздохнула я.
— В наше время детей на улице с утра до вечера держали! И закаливали! Алёшу я в любую погоду выводила. И ничего, здоровый вырос.
Промолчала, хотя могла бы напомнить, что муж в детстве каждую зиму болел бронхитом.
— Татьяна Николаевна, я пирог испекла. Будете чай?
— Сначала обед. Всё по порядку. И где Алёша? Почему его до сих пор нет?
Как по заказу, щёлкнул замок.
— А вот и он! — оживилась свекровь.
Алёша вошёл, удивлённо глядя на обувь в прихожей.
— Мам? Ты что, не предупредила, что приедешь?
— Как не предупредила?! Я Ирочке с утра звонила! — возмутилась Татьяна Николаевна.
Я виновато улыбнулась мужу. Среди дел забыла сообщить ему о визите.
— Ну, привет, мам, — Алёша обнял мать. — Как самочувствие?
— Да какое там… Давление скачет, ноги отекают. Но я же не жалуюсь! Сами справляемся, никого не обременяем.
Этот монолог я слышала десятки раз. «Не жалуюсь» всегда сопровождалось перечислением всех болячек, а «не обременяем» — намёком, что сын редко навещает.
— Раздевайся, я обед разогреваю. С утра готовила твоё любимое.
Алёша бросил мне виноватый взгляд. Он знал, как мне тяжело даются эти визиты.
За обедом свекровь принялась вспоминать, каким замечательным ребёнком был Алёша.
— В четыре года уже читал! А стихи рассказывал — заслушаешься! Дашенька, а ты стихи учишь?
Девочка молча ковыряла вилкой в тарелке.
— Она много стихов знает, — вступилась я. — Дашенька, расскажи бабушке про зайку.
— Не хочу, — буркнула она.
— Вот видишь, Алёша, — всплеснула руками свекровь. — СовИрина закрыла глаза, понимая, что эта бесконечная борьба за границы будет длиться ещё долго, но главное — они с мужем всегда будут на стороне друг друга и своей дочки.
