Давно уж мысленно собрала я узелок с самым необходимым, чтобы бежать с сыном от мужа и его родителей из этой глухой деревушки. Нет, не собиралась я посвящать жизнь их коровам, курам и бесконечным огородам. Думали они, раз вышла за Алексея, значит, согласна стать бесплатной работницей на их подворье. Но я так не считала. Не моя это доля, да и сына не желала растить в этом захолустье, где единственная радость — пересуды о том, сколько молока дала корова Белянка.
Когда только приехала сюда после свадьбы, всё казалось сносным. Алексей был внимательным, его родители, Аграфена Степановна с мужем, — хлебосольными. Сама деревня выглядела приветливо: луга зелёные, воздух свежий, тишина. Даже подумала, что смогу привыкнуть. Но правда скоро открылась. Неделю пожила — Аграфена Степановна сунула мне ведро и велела коз доить. «Ты теперь наша, Анюта, помогать надо!» — сказала она с улыбкой, от которой у меня до сих пор мороз по коже. Я, девушка городская, в жизни не державшая ничего тяжелее портфеля, должна была научиться доить за вечер. Это был первый звоночек.
Алексей, как выяснилось, и не думал за меня заступаться. «Мать права, в деревне без труда не проживёшь», — буркнул он, когда я попробовала возмутиться. С той поры началась моя новая жизнь: подъём затемно, кормёжка скотины, прополка, уборка, готовка на всю семью. Чувствовала я себя не женой, а батрачкой. А если робко просила передохнуть, Аграфена Степановна закатывала глаза и читала проповедь: «В наше время бабы с утра до ночи горбатились — и не ныли!» Алексей молчал, будто это его не касалось.
Мой трёхлетний Алёшка стал единственной отрадой. Смотрю на него и понимаю: не хочу, чтобы рос он здесь, где будущее — либо коровники да грядки, либо город, где ему будут чужим. Хочу, чтобы ходил он в хороший сад, учился, видел свет. А тут? Тут даже толком интернета нет, мультики скачать негде. Услышав, что хочу записать сына в кружок рисования в соседнем селе, Аграфена Степановна фыркнула: «На кой ему это? Пусть лучше корову доить учится — дело полезное!»
Пыталась говорить с Алексеем. Объясняла, что задыхаюсь, что не для этого жизнь задумана. Но он лишь плечами пожимал: «Все так живут, Анюта. Чего тебе ещё?» А недавно узнала, что Аграфена Степановна новые планы строит — хлев расширять, ещё корову покупать. И, разумеется, всё на меня. Это переполнило чашу.
Стала я потихоньку деньги копить. Немного, но на билет до райцентра хватит. Подруга там живет, пообещала помочь с комнатой и работой. Уже вижу, как садимся мы с Алёшкой в автобус, оставляя позади эту деревню, кудахтанье кур и вечные упрёки свекрови. Грежу о маленькой комнатке, где будет наш угол, где смогу работать, а сын — расти среди людей. Хочу снова чувствовать себя человеком, а не скотом на побегушках.
Конечно, страшно. Не знаю, что ждёт в городе. Найду ли работу? Хватит ли денег? Но одно знаю точно: остаться тут не могу. Каждый раз, глядя, как Алёшка во дворе играет, думаю — он достоин большего. И я тоже. Не хочу, чтобы видел он, как мать сгибается под этой ношей, теряя себя ради чужих прихотей.
Аграфена Степановна как-то сказала, что я «слишком городская» и своей в деревне никогда не стану. Знаете, она права. Не хочу я здесь своей быть. Хочу быть собой — Анютой, что мечтала о деле, о путешествиях, о семье счастливой. И сделаю всё, чтобы вернуть эту жизнь. Даже если придётся собрать узелок и увести сына туда, где нас никто не заставит коров доить.
