Солнце после дождя…
— Ольга, заходи. Мой в погребе был, тебе картошки набрал.
Ольга повернула к калитке соседки.
— Спасибо, тётя Валя, я вам обязательно отдам.
— Какое отдашь? Ох, беда. Раньше надо было думать, когда детей рожала. Ваня никогда мужиком нормальным не был.
Ольга стиснула зубы, но промолчала. До зарплаты ещё неделя, а на одном хлебе да воде не протянешь. Ладно бы она одна, но дома ждали трое. Ваня, о котором говорила соседка, был её мужем, теперь бывшим. В прошлом году он узнал, что на троих детей государство ни машины, ни квартиры не даст, собрал вещи и заявил, что в нищете жить не намерен. Ольга тогда как раз посуду мыла и даже тарелку уронила.
— Вань, ты что такое говоришь? Ты же мужчина. Найди нормальную работу — и денег хватит. Это же твои дети. Ты сам всегда говорил, что хочешь большую семью.
— Хотел, но я не знал, что государство на нас плевать хотело. А вкалывать в пустоту смысла не вижу, — отрезал Ваня.
Ольга опустила руки.
— Вань, а как же мы? Как я одна с ними справлюсь?
— Оля, не знаю. И вообще, почему ты не настояла на одном ребёнке? Ты же женщина, должна была понимать, чем это кончится.
Ольга не успела ответить — Ваня выскочил из дома и почти бегом бросился к автобусу. Слёзы подступили, но тут она увидела три пары глаз. Сережа был старшим, в этом году в школу. Мишке — пять, а их крошка Анечка — всего два годика. Ольга сглотнула, улыбнулась.
— Ну что, кто за блины?
Дети обрадовались, и только Сережа вечером спросил:
— Мам, а папа больше не вернётся?
Ольга хотела придумать что-то, но сказала просто:
— Нет, сынок…
Сережа пошмыгал носом, потом твёрдо заявил:
— Ну и ладно. Мы без него справимся. Я тебе помогать буду.
Когда Ольга возвращалась с вечерней дойки, она знала — дети уже накормлены и в кроватях. И каждый раз удивлялась, как быстро её сын повзрослел.
***
Поблагодарив за картошку, она пошла домой. «Господи, когда уже потеплеет? Зима в этом году — просто напасть». Картошки бы хватило, но ударили такие морозы, что даже в подвалах она помёрзла. Деревенские их жалели, но не упускали случая напомнить, какая она дура. А что, дура? Теперь она даже не представляла, как бы жила без кого-то из своих детей. Тяжело? Да. Но справлялись. Новых вещей и игрушек хотелось, но дети не ныли. Знали — мама купит, как только сможет. В этом году они с Сережей даже теплицу задумали — из плёнки, но всё рассчитали: сколько банок огурцов да помидоров на зиму закатают.
Ольга переложила ведро в другую руку и увидела толпу. Ну, как толпу — для деревни трое зевак уже толпа. Люди стояли у её забора. Ещё не подойдя, она услышала:
— Здоровый, явно охотничий.
— Кабан, что ли, потрепал. Не жилец.
Ольга взглянула туда, куда смотрели, и ахнула.
— Чего стоите? Ему же помочь надо!
Люди обернулись. Сосед махнул рукой:
— Оль, ну ты даёшь. Видишь — клыки торчат. Кто к нему полезет? Да и поздно уже.
— Как поздно? Он же к людям за помощью пришёл!
На снегу лежал пёс — то ли охотничий, то ли нет. Ольга в породах не разбиралась, но видела: у него серьёзно повреждён бок. Собака была огромной, но Ольга не испугалась. Она увидела боль в её глазах. Люди посмеялись и разошлись. Никому не хотелось проблем.
Ольга осторожно провела рукой между ушей пса.
— Потерпи, сейчас одеяло принесу, переложу тебя, и до дома доберёмся.
Сзади послышался шорох.
— Мам, я одеяло принёс. И дверцу от холодильника — как носилки сойдёт.
Ольга обернулась — рядом стоял Сережа, в глазах слёзы. Пёс стиснул зубами одеяло и тихо поскуливал. Потом затих — видимо, потерял сознание. Младшие наблюдали с дивана, широко раскрыв глаза.
— Мам, он выживет?
Сережа гладил пса по голове, и тот наконец открыл мутные глаза.
— Выживет. Мы же будем за ним ухаживать.
На следующий день на ферме доярки окружили Ольгу.
— Оль, что у тебя в голове? Зачем чужую собаку в дом тащить, да ещё к детям?
— Точно. Будто у неё и так не семеро по лавкам. Да и толку? Сдохнет — морока, выживет — загрызёт кого-нибудь.
Ольга даже голос повысила:
— У вас своих дел нет, что в мои лезете? Зина, Катька вчера грозилась тебя за волосы оттаскать — её мужик к тебе огородами шныряет. А тебе, Тань, лучше за своим Вовкой присмотреть — ему 14, а он уже бухает за магазином.
Бабы присмирели, даже отступили — Ольга раньше так никогда не грубила. А она пошла доить. «Молока взять не забыть. Может, Рекс хоть немного попьёт».
Рексом пса назвал Сережа. Он не отходил от него — то воду принесёт, то голову поправит, то валенок подложит, чтобы удобнее было.
Вечером найдёныш немного выпил молока.
— Молодец, ты обязательно поправишься…
Пёс и правда поправился. Ольга кормила его, как детей. Себя обделяла, но собаку — никогда. Через три недели он уже ходил по дому, покачиваясь. Дети гладили его, но тискать боялись. Рекс выбрал место у Сережиной кровати.
Ольга знала — в деревне по-прежнему судачили, но не обращала внимания. Пусть болтают — язык без костей.
***
Весна пришла внезапно. Ольга и Сережа решили накрыть грядку плёнкой, чтобы земля быстрее прогрелась. После истории с собакой деревенские помогать перестали. Ну и ладно — раз могут пса кормить, значит, и сами не пропадут. Ольга не обижалась. В чём-то они правы: и детей она рожала сознательно, и пса взяла сама.
Пока они с Сережей в огороде возились, Рекс с малышами резвились во дворе. Дети будто не замечали его клыков — катались на нём, кувыр
