Когда Алёна увидела в коридоре больницы в белых халатах людей с носилками, где безмятежно лежала молодая женщина, её охватило странное чувство сначала удовлетворение, а потом холодный страх.
Живёт ли она, кого увезли в реанимацию? Мысль пронзила Алёну холодным потом. Она не хотела ничего подобного, даже ради матери. Переломы и травмы не входили в её план она лишь хотела наказать, отвадить отца от чужой женщины.
***
Гордеевы были известны далеко за пределами Подмосковья. Не просто семья, а сплочённый бизнесколлектив: Дмитрий, его жена Лидия и дочь Алёна. Их конный клуб «Легенда» стал местом паломничества для любителей лошадей из Москвы и Тулы. Дмитрий потомок казаков, добрый и открытый человек. Лидия его надёжный тыл и бухгалтер, а Алёна, с самого детства, выросла в седле, знала каждую лошадь, как свою руку. Рано она начала активно заниматься выездкой, была упорной, молчаливой и смелой человеком действия.
Бизнес начался как хобби: Дмитрий держал пару лошадей на семейном подворье. В середине 1990х годов он построил большую конюшню с манежем и загоном рядом с родной деревней, позже открыл небольшую гостиницу и принял в обслуживание частных лошадей. Нанял коноводов, кузнеца, тренеров, открыл прокат.
Услуга быстро набрала популярность среди новых дачников и туристов. Алёна с матерью жила в квартире в Москве, а по выходным постоянно приезжала в деревню, обожала лошадей. В седьмом классе уже помогала отцу обучать новичков.
После школы она отказалась от университета, полностью посвятила себя семейному делу. Знала своих лошадей как облупленных: чьё настроение, где болит, кого сегодня пустить в поле, а кто будет «козлить».
Бизнес не всегда был безоблачным. В 2010м году вспыхнул пожар, сгорели постройки, погибли несколько лошадей. Дмитрий Петрович опозорился от горя, а Лидия держалась, не пропустив ни слезинки, утверждая, что всё восстановят. И действительно, они восстановили всё.
Идиллию разрушил первый инсульт Лидии. Дмитрий не отходил от неё, стал её тенью, её волей. Через три месяца пришёл второй удар стало ясно, что полностью восстановиться уже не получится, Лидия не могла выйти из квартиры. Муж не бросил её: нанял сиделок, привёз дорогие лекарства, но взгляд стал пустым, прикосновения механическими. Надежда погасла.
Алёна видела формальную заботу отца о матери, ненавидела его за слабость. Верила, что мама встанет на ноги, ведь ей ещё не пятнадцать, и всё будет, как прежде: дружная семья, общие дела. Мечты рухнули в одночасье.
Однажды она застала отца в сеновале с Викторией эффектной бизнеследи, постоянной клиенткой клуба. Мир Алёны перевернулся. Ярость охватила её настолько, что она в тот же вечер бросилась к матери.
Ожидая увидеть в глазах Лидии ту же боль, Алёна нашла лишь тихий вздох:
Доченька, успокойся. Я всё знаю.
Знаешь?! выдохнула Алёна. И ты молчишь?
Ему 48, он полон сил, ему нужна женщина. А я теперь для него обуза. Пусть гуляет, он не бросит нас и дело. Я простила ради него, ради семьи. И ты прости ради меня.
Но Алёна не могла простить. Отец воспитывал её в строгих правилах относительно мужчин, а в свои 20 лет она ни разу не была по-настоящему влюблена.
Мысль, что чужая женщина пользуется уязвимостью отца и слабостью матери, отравляла её. Она вспоминала, как отец был добр, внимателен и заботлив с матерью. Поняла: виновата не она, а Виктория. Хвост распушила, никакой мужчина не устоит. Всё негодование переключилось на разлучницу
Месть стала навязчивой идеей, но грубая расправа не её путь. Алёна решила отнять у Виктории то, чем та гордилась больше всего холодное превосходство и контроль. Знала, что Виктория, несмотря на опыт, панически боится выглядеть глупо. Разработала план.
При случае предложила Виктории испробовать новую лошадь по кличке Буря на деле доброжелательное, флегматичное животное. Но несколько дней Алёна тайно тренировала Бурю, используя сигналы, незаметные посторонним.
В день «испытаний» на полном зрителями манеже Алёна устроила шоу. Продемонстрировав выдержку Бури, когда в седло села Виктория, лошадь начала вести себя капризно, но не агрессивно: делала нелепые прыжки, игнорировала команды, «дурала», вставая на дыбы в самый неожиданный момент. Виктория, пытаясь сохранить лицо, выглядела не наездницей, а неумелой, не смогшей справиться с упрямым животным. Зрители не удержались от смеха; в конце она упала, явно расстроенная.
Дмитрия в тот день не было он уехал к Лидии, об этом позаботилась Алёна.
Отец вернулся в конюшню лишь через час после происшествия, сразу же уехал в больницу, куда увезли Викторию. Перед отъездом гневно посмотрел на дочь: «С тобой разберусь позже».
Когда адреналин утих, Алёна стояла на пустом манеже, чувствуя полное опустошение вместо торжества. Она ни кого не хотела калечить всё случилось изза её гнева.
Дмитрий вернулся рано утром, дождался, пока Алёна выйдет к завтраку. Его лицо было серым.
Седло, тихо сказал он. Его подпилили. И поведение Бури мне всё расскажут Разве этому я тебя учил?
Алёна попыталась объяснить:
Я ради вас! Ради мамы! Чтобы она ушла!
Молчи! впервые крикнул отец. Ты сделала это не ради нас. Решила, что имеешь право вершить суд? Не знаю, смогу ли я когданибудь смотреть на тебя без ужаса.
Хуже отцовских слов было молчание матери.
Алёна подошла к Лидии, ожидая хоть понимания. Но мать смотрела на неё чужими, холодными глазами:
Я просила тебя понять, простить, как умею я. А ты принесла в наш дом зло расчётливое, преднамеренное. Ты думала, спасёшь семью? Ты её похоронила. Уходи.
С Викторией всё уладилось: подозревали травму позвоночника, два дня она не могла пошевелиться, но выяснилось, что это шок и небольшие ушибы. В суд никто не обращался: каждый клиент перед посадкой в седло подписывает типовую форму о согласии с правилами безопасности, отказываясь от претензий. Умысел увидели только Дмитрий и Лидия, когда узнали, какая лошадь «потерпела» падение.
***
«Легенда» всё ещё работает, но душа из неё ушла.
Дмитрий живёт в хижине на краю конюшни, не разговаривает с дочерью. Лидия окончательно замкнулась в себе, её молчание стена, которую Алёна не в силах пробить.
Алёна живёт одна в пустом доме, глядя на семейные фотографии, чувствуя, что не заслужила такого обращения. Она хотела наказать чужую женщину, вернуть всё «как раньше». Но «как раньше» уже не вернуть. Месть кислота, капля за каплей разъедает всё вокруг. Теперь Алёна остаётся лишь с сожалением, что в порыве гнева ей показалось, будто справедливость имеет хоть чтото общее с жестокостью.
