Соседка попросила присмотреть за её ребёнками, но в этих деток чтото явно не так, шепнула вахтерша, протирая стеклянную перегородку.
Тихие, как мыши, подхватила её консьержка, только глазами постоянно зыркают.
Я поселилась в новой квартире в Москве всего месяц назад, а коробки всё ещё стоят в углах, будто их не открывали. Работа съедала всё время сидишь дома за ноутбуком, а в окно уже темнеет. Единственное, что успела обустроить, кухня, потому что готовка была моим способом снять стресс после долгого дня.
Соседей почти не знала: иногда кивала им в лестничной клетке, но в целом была незнакомка. Поэтому, когда в дверь позвонили, я чуть не прошептала, кто стоит.
Наталья, извините за беспокойство Я Светлана, ваша соседка. У меня небольшая проблема запиналась она, постоянно оборачиваясь к детям, сидящим за её спиной, как два воробья. Мальчик худенький, умные глаза, а девчонка чуть моложе, косички заплетены так туго, будто сразу лопнет кожа на висках.
Мне срочно нужно уехать, буквально на пару часов. Не могли бы вы она прошептала, словно боясь, что стены подслушают.
Присмотреть за детьми? я почти закончила её фразу. И честно сказать, идея мне не особо нравилась. Я привыкла к своему уединению, но отказать было неловко.
Да! Мигом. Съёмвозврат, кивнула Светлана, быстро прошептав чтото малышам на ухо и исчезла.
Дети плавно проскользнули в квартиру, словно их и не было. Я попыталась улыбнуться: Итак, как вас зовут? спросила я.
Артём, тихо ответил мальчик.
Зоя, эхом отозвалась девчонка.
Хотите попить? спросила я, направляясь к кухне.
Артём переглянулся с сестрой и прошептал: А можно?
В его голосе прозвучало чтото запретное, словно просить воды стало преступлением.
Конечно, можно! У меня есть сок, вода, чай ответила я, доставая стаканы. Взглянула, как Зоя украдкой присматривается к вазе с печеньем; когда я повернулась, девочка отводит взгляд.
Берите печенье, я сама испекла, подвинула я вазу ближе.
Правда можно? снова шёпот, как будто просить сладкое грех.
Чтобы разрядить обстановку, начала рассказывать о своей коллекции кулинарных книг, достала самую красивую фотокнигу с тортами. Дети подсели ближе, но вздрагивали от любого громкого звука хлопнувшей форточки, сигнализации машины за окном.
Через четыре часа Светлана вернулась, врываясь, как буря.
Артём! Зоя! Быстро домой! крикнула она.
Дети подпрыгнули, как по команде. Зоя задела вазу, та слегка покачнулась, а девочка в ужасе замерла.
Всё в порядке, не страшно, успокоила я, заметив, как она машинально поправила запястье и одернула кофту. На бледной коже проступал синяк, будто от крепкой хватки.
Спасибо, бросила Светлана, вытолкнув детей в подъезд.
Я стояла в прихожей, глядя на закрывающуюся дверь, и ощущала, что здесь чтото не так. Совсем не так.
***
Знаешь, как иногда навязчивая мысль не даёт покоя? Вот так и меня тревожили глаза этих детей испуганные, настороженные, будто у них в голове застряли какието звери.
Через неделю я заметила, что окна у Светланы почти всегда закрыты плотными шторами, даже в солнечную погоду. Дети почти никогда не смеются, лишь время от времени слышен резкий окрик матери и стук закрывающихся дверей.
Да, она строгая, правильно детей воспитывает, отмахнулась соседка с первого этажа, когда я спросила. Не то что сейчас, когда всё дозволено.
В тот же четверг я столкнулась с Артёмом в магазине у полки с крупами. Он судорожно пересчитывал мелочь в ладони.
Привет, Артём! поздоровалась я.
Он вздрогнул, монеты рассыпались по полу. Мы вместе собирали их, а он шепотом сказал: Пожалуйста, не говори маме, что видел меня.
Почему?
Но он уже бросился к выходу, почти наткнувшись на покупателя.
Вечером снова позвонила Светлана.
Наталья, выручайте. Мне нужно уехать на весь день, заплачу, сколько скажете.
Я отказалась от денег. Чтото подсказывало, что надо побыть с этими детьми подольше.
Весь день прошёл иначе. Дети начали «оттаивать». Я включила старый мультик про Простоквашино, и Зоя тихонько хихикнула, когда кот Матроскин спорил с Шариком. Потом мы стали печь печенье.
У мамы никогда так не пахнет, задумчиво произнёс Артём, помогая вырезать фигурки из теста.
А как у мамы пахнет? спросила Зоя.
Сигаретами. И ещё мальчик замолчал, когда сестра дернула его за рукав.
Громкий хлопок упавшей на кухне крышки заставил их поднять руки к лицу, будто защищаясь. У меня внутри чтото оборвалось от этого жеста.
Мама ругает, когда шумим, тихо сказала Зоя, опуская руки. И когда едим не вовремя. И когда
Зоя! крикнул брат.
Я делала вид, что занята украшением печенья, но краем глаза заметила красноватую полоску на шее девочки, выглядывающую изпод воротника. Зоя поймала мой взгляд и поспешно поправила одежду.
Нужно быть хорошими, чтобы мама не злилась, сказал Артём, аккуратно наносив глазурью узор. Тогда всё будет нормально.
«Нормально» я смотрела на этих детей, умных и красивых, но словно в ловушке, и понимала, что в их жизни ничего нормального нет.
Вечером, отдавая детей Светлане, учуяла запах алкоголя. Она даже не спросила, как прошёл день, просто схватила их за руки и увела в свою квартиру.
Я ещё долго стояла у окна, глядя на их тёмные шторы, и думала, что надо чтото делать. Но что? Пора было обращаться в органы.
***
Вы ничего не сделаете? спросила я у участкового после долгого разговора.
А что вы хотели? Нет состава. Мамаша проверенная, документы в порядке. Может, вам показалось? ответил он.
Я уже несколько ночей не могла спать. После звонка в полицию Светлана стала смотреть на меня с вызовом и затаённой угрозой. А в глаза детей я видела предательство, будто я их предала. Как она узнала? Видимо, ей позвонили.
Я начала с соседей. Обошла несколько квартир, но везде встречала глухую стену равнодушия.
Да вы к людям привязались? возмущалась старушка с третьего этажа. Одна детей воспитывает, почти не пьёт ну, почти, поправилась она. А вы тут
В магазине мне повезло: продавщица Марина, полная женщина с добрыми глазами, подошла и сказала:
Я их часто вижу. Мальчик приходит, считает мелочь, берёт самое дешёвое. А мать потом заявляется, покупает коньяк дорогой! И не из дешёвых, заметьте!
А дети давно с ней живут? спросила я.
Да кто их разберёт. Появились лет два назад, но, понизила голос, совсем не похожи на неё.
В тот вечер всё изменилось. Я сидела за ноутбуком, когда услышала крики. Сначала приглушённые, потом всё громче, звук разбитого стекла, детский плач.
Я вызвала полицию.
Всё нормально, улыбалась Светлана, открывая дверь. Телевизор громко включили, извините.
Полицейские переглянулись, один вошёл в квартиру:
А где дети?
Спят уже. Поздно ведь.
Проверим.
Дети лежали в кроватях, но слишком неподвижно для спящих. Зоя чуть повернула голову, и я увидела свежую ссадину на щеке.
Упала, быстро сказала Светлана. Она у меня такая неуклюжая.
Полиция уехала, а я осталась с чувством бессилия.
***
Через два дня в дверь постучал Артём, бледный, губы изъедены. Он протянул смятый листок.
Вот, сказал он. Это от Зои.
Записка была короткой: «Помогите нам. Пожалуйста.»
Она не наша мама, вырвалось у Артёма, и он тут же зашипел, глядя на лестничную площадку. Мы мы не помним, как оказались здесь. Помним только другой дом и он замолчал и бросился бежать.
Я развернула листок: на обратной стороне детским дрожащим почерком было написано: «Она говорит, что сильно накажет нас, если расскажем».
Этой ночью я не сомкнула глаз. Утром начала действовать.
Вы понимаете, что вмешиваетесь не в своё дело? прошипела Светлана, прижимая меня к стене в подъезде, от неё пахло перегаром. Думаете, я добрая? Я же знаю, кто вызывал полицию и соцслужбы.
Я выдержала её взгляд:
Знаете, что думаю? Что эти дети не ваши.
Она отшатнулась, как от пощёчины. В глазах мелькнул страх:
Чушь! У меня документы есть!
Поддельные, наверно, прошептала я.
На следующий день я несколько часов звонила в органы опеки, правозащитные организации, даже частному детективу, оставляла заявления. Светлана выругалась, обещала, что я пожалею.
Вечером позвонили из социальной службы:
Наталья Андреевна, у нас есть информация. Пять лет назад в Нижнем Новгороде пропали брат и сестра, возраст совпадает, внешность тоже.
Что дальше? дрожали руки.
Подключаем полицию, готовьте показания.
Ночью я услышала, как Светлана суетится, хлопает дверцами шкафов, звенит ключами. Сразу позвонила участковому.
Через час в подъезде оказался полицейский отряд, соцработники, следователи. Светлана металась, захлопывая окна и двери:
Вы не имеете права! Это мои дети!
Тогда объясните, почему их лица совпадают с пропавшими Костей и Верой Самойловыми? спросил следователь.
Артём (теперь уже Костя) держал сестру за руку, они стояли в углу, прижавшись друг к другу.
Эта женщина она не начал мальчик.
Заткнись! крикнула Светлана, бросаясь к детям.
Полицейские мгновенно наложили наручники.
Светлана Игоревна Семёнова, вы задержаны по подозрению в похищении несовершеннолетних
Я смотрела, как её уводят, и ощущала странную пустоту. Всё напряжение, страх, неуверенность и всё закончилось так быстро?
Наташа! крикнула Вера (ранее Зоя), обхватив меня. Вы нас спасли!
И я наконец расплакалась.
***
Через два дня дети поселились в центр социальной адаптации, я навещала их каждый день. Постепенно они оттаивали, снова учились улыбаться, говорить полным голосом.
Когда пришли настоящие родители, я не смогла сдержать слёз. Хрупкая женщина с седыми волосами, Анна Михайловна, стояла, глядя на детей, слёзы текли по щекам. Её муж, высокий добрый мужчина, обнял их крепко:
Мы никогда не теряли надежды, сказал он.
Оказалось, что у Светланы было психическое расстройство, она потеряла своих детей в аварии и потом похитила чужих, держала их в страхе, заставляя забыть прошлое.
Наташенька, держала меня за руки Анна Михайловна, вы спасли не только детей, но и нашу семью.
Дети начали вспоминать своё прошлое: Костя раньше был шахматистом, выигрывал городские турниры, а Вера обожала рисовать.
Смотри, это ты, протянула мне Вера рисунок, как ангелхранитель.
Я часто думаю о том вечернем моменте, когда впервые заметила неладное. Как легко было бы пройти мимо, отмахнуться, будто меня это не касается. Сколько людей так и поступило?
Через полгода я получила письмо. Дети писали, что пошли в новую школу, папа возит Костю на шахматы, а Вера записалась в художественную студию. Они больше не боятся громких звуков и темноты, снова верят людям.
В конверте был яркий солнечный рисунок семья на пикнике, все улыбаются. В углу подпись: «Спасибо, что научили нас не бояться быть счастливыми».
Я повесила этот рисунок на стену. Каждый раз, глядя на него, понимаю: иногда великое добро начинается с маленького безразличия. Нужно просто не пройти мимо, заметить, помочь.
Недавно я зашла к ним в гости. Вера кувалась на качелях, смеялась звонко и беззаботно. Костя чтото оживлённо рассказывал отцу, размахивая руками. Анна Михайловна, уже без седины, улыбалась, глядя на них.
Наташа! закричала Вера, спрыгивая с качелей. Мы переезжаем ближе! Будем видеться чаще!
И я поняла: жизнь действительно налаживается. У них, у меня, у всех нас. Потому что иногда достаточно просто поверить: даже в самой тёмной истории может быть светлый конец. Нужно лишь собрать смелость и сделать первый шаг.
