Когда-то давно, в тихом дачном посёлке под Петербургом, случилась со мной история, в которую даже сейчас трудно поверить. Купили мы с супругом домик в Сосновке ещё давненько, да всё руки не доходили его толком обустроить — вечная работа, заботы. Наезжали туда редко — то крышу починить, то дверь подлатать, а вокруг у всех соседей участки ухоженные, цветущие, а у нас — запущенный пустырь.
Особенно любила нам это подмечать соседка наша, Алевтина Семёновна, женщина строгая, лет шестидесяти, с вечно недовольным взглядом. При встрече говорила, будто шутя, но с явным укором: “Ну вот, дачу купили, а жить в ней не живёте. Смотреть тошно, как ваш участок зарастает”.
Мы терпели. Но когда я вышла на пенсию, а муж взял отпуск, решили: хватит, пора заняться землёй всерьёз.
Домик оказался крепким — стены подкрасили, окна вымыли. А вот участок пришлось буквально отвоёвывать у бурьяна — вывезли горы сушняка, старого железа, всякого хлама. Работали не покладая рук. И вдруг мне захотелось не просто порядок навести, а сделать что-то по-настоящему красивое.
“Давай посадим розы вдоль дорожки и у стены,” — предложил муж. — “Представь, какой вид с веранды!”
Идея мне понравилась. Поехали в питомник, выбрали саженцы, высадили с любовью. Я переживала — вдруг не приживутся? Но всё пошло как по маслу. Розы прижились, пошли в рост, начали набирать бутоны.
Я всё чаще приезжала на дачу, а к лету и вовсе там поселилась. Впервые за долгие годы почувствовала себя счастливой. Тишина, природа, любимые цветы. Смотрела, как зреют бутоны, и радовалась. Всё шло хорошо… пока розы не заметила Алевтина Семёновна.
Она зашла как-то без спроса — впервые за все годы. Осмотрелась, усмехнулась:
“Наконец-то участок в порядок привели. А то глаза болели на ваш бурьян.”
“Да, времени теперь больше,” — ответила я сдержанно.
“А это что?” — ткнула пальцем в кусты.
“Розы,” — с гордостью сказала я.
“Уберите. Немедленно,” — прозвучало как приговор.
Я опешила. Может, нарушила какие-то правила? Но дело оказалось проще.
“У меня аллергия на розы,” — заявила она. — “Чихаю, глаза слезятся. Хотите, чтоб я из-за вас мучилась?”
“Но они же на моём участке… Вас никто не заставляет сюда заходить.”
“А ветер? Пыльца? Думаете, она через забор не долетит? Убирайте, не намерена страдать из-за ваших капризов!”
“Это моя земля. Я никому не мешаю.”
“Мешаете!” — вспылила Алевтина Семёновна. — “Уберёте, или жалобы пойдут. И не одна!”
Шумно хлопнула калиткой и ушла. Я осталась среди своих роз — смущённая, обиженная. Столько сил вложено, столько души… И теперь — всё выкорчевать?
Нет. Не отступлю. Участок мой, цветы мои. Я никого не травлю. Конечно, закрадывалась мысль — а вдруг правда у неё аллергия? Но неужели я должна губить своё детище только потому, что кому-то не по нраву? Завтра — розы, послезавтра — сирень, а потом что?
Порой кажется, будто ей просто невыносимо видеть чужую радость. Раньше терпели её колкости, а теперь, когда участок расцвёл — начала наседать. Зависть? Не знаю. Но одно я решила твёрдо: мои розы останутся. И если придётся — буду за них стоять горой. Потому что это не просто цветы. Это часть меня, наконец-то нашедшей своё счастье. И никому не позволю его отнять.
