Слушай, а помнишь ту историю про Анатолия из седьмого подъезда? Вот этот идеал-то. Каждую неделю розы жене, каблучок чистит до блеска… А мой где?
Сижу я, Ольга, на кухне, картошку чищу, а соседка Надежда Семёновна как заначит в окно мне пальцем тыкать тыкать:
— Оленька, ну посмотри на него! У него же грядки — прямо с открытки! И Светочку свою на работу отвозит. А твой где шляется?
Я вздыхаю:
— Надь, не приставай. У каждого своё.
— Какое своё?! — не унимается она. — Да он и бабушкам Паше и Маше дорожки зимой чистит! А Светка-то как подсолнух цветет! Встретила вчера, полчаса вещала, как Толик ей ножки вечерком массирует.
Ну да, Анатолий Громов — легенда двора. Все бабки на скамейках им восхищаются. И заборы чинит, и не кричит никогда.
— И что с того? — выключаю плиту, оборачиваюсь. — Мой Саша тоже ничего.
— Ничего?! — Надежда фыркает. — Прошлым вечером свою музыку так орал, что мой Вовка проснулся и ревел до утра! А позавчера его “Лада” всю проезд перекрыла, Петрович из соседнего подъезда еле протиснулся!
— Да настроение у него было хмурое просто, — бормочу я, хотя и сама знаю — отмазки никудышные.
Саша… Ну да, имянинник может забыть, посуду в раковине на неделю оставить, а зарплату — хвать, на спиннинг потратил. Но я его люблю. Люблю его несуразную яичницу, когда я приболею. Люблю, как во сне хрюкает. И даже эти носки по всему полу.
После Надьки вышла я в огород огурцы полить. А за забором — Громовы. Толик Светлане говорит тихонечко:
— Светик, может, скамеечку тебе подстелю? На коленках-то вся изгнешься.
— Не надо, я быстренько клубничку подокучиваю.
— Тогда я чайник поставлю. С вареньем малиновым или с лимонком?
— С вареньем, родной.
У меня аж сердце ёкнуло. А утром у нас с Сашей как было?
— Саш, завтрак готов!
— Сейчас! — слышу из ванной. Потом: — А кофе есть?
— Растворимый в шкафчике, найдешь.
— Да где он у тебя прячется…
Короче, ушел мой Сашка на работу только с чаем в животе, а я потом весь день себя корила — надо было кружку готовить.
Вечером внучку Настю укладываю, она и вздыхает:
— Бабуль, а почему дядя Толя тёте Свете всегда цветочки дарит? А мой деда Саша тебе — никогда?
Присела я на кровать, поправила одеялко:
— А тебе хочется, чтобы деда мне дарил?
— Хочется! Ты ведь добрая, сказки читаешь, пирожки печешь. Почему он ничего не дарит?
Правда-то из детских уст аж колет. Не знала я, что ответить, только поцеловала ее в маковку: «Спи, солнышко».
На следующий день в магазине столкнулась со Светланой. Присмотрелась — ухоженная, платьице новое, локоны аккуратные. Улыбается мне:
— Оля, привет! Как ты?
— Нормально. А ты?
— Здорово! Толик сегодня борщ решил сварганить, говорит, «жена, отдыхай». Представляешь? — смеется. — Хотя я все равно рядом, а то соль с сахаром перепутает.
— Повезло тебе с мужем, — говорю, и голос сам дрогнул.
— Повезло, — кивает она, но лицо вдруг задумчивым стало. — А твой Саша как? Слышала, спиннинг новый купил?
— Купил. Теперь каждые выходные на Оку мчит.
Иду домой, а в голове крутится: вот бы Сашка хоть раз обед приготовил или предложил отдохнуть. Захожу — а он, как есть: перед телеком, с пивком, рабочие сапоги посреди прихожей, а на кухне тарелка после яичницы в раковине.
— Оль, а что на ужин? — даже не поворачивается.
— Борщ вчерашний подогрею, — говорю, сапоги в угол убираю.
— А котлеты есть?
— В морозилке.
— Доставай тогда, а то паек как у пса.
Готовлю ужин, а сама думаю про Толика: наверное, он сейчас жене скатерть стелет, спрашивает, как день прошел.
За ужином Саша про работу талдычит, начальника ругает, про рыбалку планы строит. Я вполуха слушаю. Потом не выдержала:
— Санек, а давай завтра в киношку сходим? Или просто по парку пройдемся?
Он глаза округлил:
— В кино? Интересное что-то есть?
— Не знаю, глянем. Просто вместе.
— Да я с Мишкой на Оку завтра. Он там щучий омут знает. В другой раз, а?
Этого «другого раза» ждать — как дождя в засуху. У Саввы всегда дела поважнее.
Сидим как-то во дворе с бабками. Надежда Семеновна, ясное дело, опять про Гром
И когда за стеной гостиной снова послышался вечный спор Громовых о том, как правильно поливать георгины, Марина лишь тихонько засмеялась и крепче сжала руку своего такого не идеального, но единственно родного Володи.
