Алло, Вера? голос отца проскользнул по трубке, дрожащий и настоятельный. Приходи, здесь всё вышло изпод контроля.
Что случилось? пробормотала девушка, пытаясь сдержать смех, пока в ухе слышались крики и стук. Соседи опять устроили бучу. Один орал, что убьёт меня, другой что я им зашёл. Слышно? в трубке отозвался отрывистый голос. Они уже в дверь ломятся!
Позвоните, когда действительно будут убивать, отрезала Вера, будто бы учила сына. Поставь под ручку стул, а то они с полпинки снесут.
Какой ты
Какой ты, папа, воспитанник! бросила она. Если я тебе не по вкусу, можешь съехать к «своему» сыну, где тебя будут кормить и слушаться.
Разговор оборвался, и Вера бросила трубку. Она выросла в семье, которой, казалось бы, не хватало ничего: отецтокарь Олег Степанович, бабушка Елена Петровна и, к сожалению, мать умерла, когда Вере было лет пять. Отец всё время подрабатывал, чтобы не дать ей почувствовать бедность.
Но в их коммунальном доме на Пятницкой улице в Москве скрывались тайные «скелеты». Первым был старый Олег, который, достигнув пенсионного возраста, разыгрывал свои дни, будто уже был в последней фазе деменции. Он всё время лежал в постели, справлял нужду под себя, иногда «рисовал» на стене, а потом возмущался, когда жильцы ставили плитку, чтобы было проще убирать.
Бабушка Елена, в отличии от большинства пенсионерок её поколения, отказывалась пить обычный чай с «рачками» и «барбарисом». Она требовала бельгийский шоколад, который стоил в рублях целое состояние. Отец, хоть и не зарабатывал миллионы, но как хороший токарь, никогда не оставался без денег, и всё они уходили на «любимую мамочку».
Дом был тесным: одна комната бабушка, вторая отец с Верой, а в две другие комнаты мигранты из Беларуси и обычная русская семья. Соседи часто устраивали шумные посиделки, а потом, не выдержав, шли к соседям «выяснять отношения». К бабушке не подходили, потому что однажды её ударили «поанглийски», и с тех пор все обходили стороной её дверь.
Веру часто приставали к маленькой девочке, потому что у этих людей не было собственных детей, а после выпивки они хотели «потискать» чужие малыши. Когда Вера повзрослела, она начала отказываться от «тети Нади», и её часто «шлёпали» и «ущипывали». Отец лишь отмахивался: «Не выходи в коридор, ставь стул под дверь, спи и смотри телевизор, пока я не вернусь».
Однажды, делая «дела» в старом горшке от цветов, отец случайно уронил его на её голову. Это был лишь очередной эпизод в длинной череде неприятностей.
Несмотря на то, что бабушка получала самое вкусное дорогие колбасы, мясо и шоколад, а Вера питалась макаронами и дешёвыми сосисками, она не жаловалась. В деревне, где они росли, такие различия были обычным делом.
Когда девочке исполнилось тринадцать, Олег привёл в дом новую «молодую» Алену, которая сразу захотела «управлять» их жизнью. Она настояла, чтобы она и Олег жили в одной комнате, а Вера переехала к бабушке. Бабушка радушно приняла её, но Вера, закалённая школьными драками, в ответ бросила:
Попробуй меня разозлить, старушка, и я тебя
Угрозы её отпугнули, и она не жаловалась отцу. Отец всё дальше «перебрасывал» ей деликатесы, а Алена ничего не возражала, ведь доходы Олега росли, и у неё хватало денег на косметику и кафе с подругами.
Какой тебе десятый класс? Хватит, работай, добывай хлеб, говорил отец, когда Вера просила учиться дальше.
Вера, достигнув шестнадцати, подделала подпись отца, чтобы попасть в колледж. Училась прилежно, скрывая правду, и даже нашла подработку в ночном магазине, где, получив первую зарплату, попробовала тот самый шоколад, который раньше был ей недоступен.
После колледжа она выбрала бухгалтерию и аналитику, быстро стала востребованным специалистом, заработала репутацию и неплохой капитал. За двадцать лет она создала семью, родила сына и дочь, и, как говорят старики, «всё успела».
Отец почти исчез из её памяти, пока не нашёл её полтора года назад, осунувшийся и в своей последней жизни. За эти годы он похоронил бабушку, развёлся с Аленой, потерял жильё, которое по глупости переписал на сына от второго брака, и теперь просил у неё помощи.
Вера согласилась, но лишь на тех условиях, что больше ничего не обязана ему ни плохого, ни хорошего. Она нашла недорогую квартиру, честно рассказала продавцу, что наследует её от брата, и купила её «подешёвке», чтобы хватило на первый взнос.
Мне подходит, беру, заявила она, а продавщица, не уверенная, спросила:
Вы уверены?
Я покупаю себе, ответила Вера и уже через неделю переехала отца со всеми его «пожитками» в эти «замечательные» апартаменты.
Обживайся, теперь это твой дом, сказала она, чувствуя глухой, мстительный кайф, наблюдая, как отец возмущён её отношением к бабушке.
Мать, которой она теперь звала «мамой», всегда была на связи, дарила дорогие подарки и даже отправляла её с мужем за границу отдохнуть.
Я тебя растил, Вера, говорил отец.
А я тебя сейчас кормлю, папа, отвечала она. Вот тебе макароны, которыми ты меня кормил, пока мама твою в каску хамон… А вот тебе «красные» сосиски, сегодня две пачки акция, и я сразу думаю о тебе, ведь я ведь и заботливая дочь.
Ты неблагодарная, вздыхал он, глядя на пачки.
Вера лишь улыбнулась и сказала:
Я благодарна, пап. Возвращаю сторицей, за всё благодарю.
Многие её знакомые считали, что Вера слишком добр к «отцупредателю» и должна просто бросить его. Но она помнила, что он не бросил её в детдом, а хоть и был строг, заботился.
Она поняла, что любовь и забота редкие ресурсы, которые нельзя раздавать без меры. Ведь, как говорил её дедушка: «Благодарность свет, который остаётся даже в темных углах сердца». И эта мысль стала её жизненным кредо.
