Спасение от свекрови я обрела лишь в другом городе
Когда я впервые увидела Валерию Петровну — мать моего будущего мужа, Артёма, — мне подумалось, что передо мной просто суровая, чуть грубоватая женщина с особыми взглядами на жизнь. Но уже через две недели я осознала: это не строгость. Это — ненависть. Беспощадная, ледяная и замаскированная. Она не просто не одобряла меня. Она из кожи вон лезла, чтобы вышвырнуть меня из жизни сына.
Меня раздражало абсолютно всё. Моя фигура, мой стиль, манера речи, даже моя профессия — дизайнер интерьеров. По мнению Валерии Петровны, я была чересчур «гламурная», слишком самостоятельная, явно «не для семейного очага». Её идеал невестки — покорная, кухонная, вечно благодарная — разительно отличался от меня.
Главной ошибкой стало наше с Артёмом решение поселиться в её трёхкомнатной квартире в Екатеринбурге. Просторно, конечно. Но какие бы ни были квадратные метры, если стены ледяные — тепла не будет. И хотя места хватало, Валерия Петровна ухитрялась сталкиваться со мной на каждом шагу. И каждый раз — с новым замечанием. Не в лоб, нет. Сквозь зубы, намёками, «добрыми шуточками».
«Твоя вчера…» — начинала она, а дальше следовало что угодно: «не вымыла пол», «хохотала, как торговка с рынка», «развесила бельё так, что перед Мариванной стыдно».
Я пыталась не реагировать, но капля за каплей… терпение лопнуло. Особенно когда свекровь перешла к новым уровням изощрённости.
Она принялась намекать, что «девушки в таких юбках и с таким бельём» напоминают ей «девиц с вокзала». В один прекрасный день я не выдержала и с мнимой улыбкой спросила:
— А откуда у вас такой богатый опыт в белье представительниц древнейшей профессии?
Она побелела, стиснула губы и хлопнула дверью. Артём потом уговаривал меня не обострять, просил мать не лезть в наши отношения. Но, кажется, только подлил масла в огонь.
Через пару дней она отыгралась. Подбросила в мою сумку записку кривым почерком: «Жду, как договорились. Целую». Сумка висела рядом с его курткой. Разумеется, Артём её «случайно» обнаружил. Молча протянул мне. Я прочла, усмехнулась — почерк-то узнала — и сказала: «Знаешь что? Снимаем квартиру. Хватит».
Он не спорил. Мы перебрались в однокомнатную на окраине. Денег не хватало, но, Боже, как легко стало дышать! Не было её взгляда, её ядовитых замечаний, её холодных тарелок, которые она «забывала» разогреть.
Но Валерия Петровна не сдалась. Стала вызывать Артёма «на помощь»: то кран капает, то дверь скрипит, то проводка дымит. А потом — ужин. Щедрый, с оливье, котлетами и пирогами. Сын возвращался сытый и сонный. Я накрывала стол, а он лишь отмахивался: «Я у мамы поел…» И мне хотелось кричать.
Я сжимала зубы, но внутри всё горело. Она отвоёвывала его — куском мяса, винтиком, манипуляциями и нытьём.
Тогда я поняла: так мы не выстоим. Пока мы в одном городе, она будет тянуть его назад. Нужно увести его дальше.
Я нашла выход — устроилась в Перми. Артёму предложили место в IT-отделе крупного завода. Подкопили, сняли жильё. Через полгода мы уехали. Пятьсот километров. Она — там. Мы — здесь.
Сначала звонила ежедневно. Давила. Рыдала. Потом — реже. Телефоны смолкли. Наверное, осознала поражение.
А мы? Мы наконец зажили. Вдвоём, без яда в воздухе. Ждём ребёнка. Платим за свою, пусть и малюсенькую, квартиру. Смеёмся. Спорим. Строим планы. Без оглядки, что в любой момент дверь распахнётся — и войдёт она: с прищуром, с укором, с холодом.
Вспоминаю те дни, как кошмар. И порой думаю о новой невестке Валерии Петровны — у Артёма есть старший брат. Теперь вся её злоба направлена туда. А мне остаётся лишь тихо жалеть ту девушку. Или радоваться, что мне удалось сбежать. И спасти свою семью.
