— Мам, а когда волшебница подарит мне папочку? — как-то спросила моя дочь, глядя на меня своими огромными голубыми глазами, в которых светилось столько надежды, что сердце сжималось. Мы часто играли в сказочные миры, рисовали причудливые истории. В тот день она вытащила из старой шкатулки листок, где была изображена малышка, беседующая с крошечным человечком в сияющем одеянии. Потом нашла другой рисунок — там та же девочка прыгала через лужи, смеясь.
— Вот так я буду прыгать, а потом обниму тучку! — воскликнула она и, утомлённая игрой, скоро уснула, крепко сжимая в руке карандаш.
С той поры я всё чаще задумывалась: жизнь — клубок неожиданностей, где нитки судеб сплетаются по воле случая.
Когда-то я поступила в педагогический институт вместе с Леной, моей лучшей подругой. Мы делили всё: лекции, бессонные ночи перед экзаменами, мечты. После выпуска обе устроились в школу. Лена к тому же иллюстрировала детские книжки — её рисунки были полны жизни, и однажды её заметили зарубежные издатели. Позвали работать во Францию. Уехала на три года. Письма, редкие звонки, тоска.
Когда Лена вернулась в Нижний Новгород, с ней была маленькая Катюша. О муже она молчала. Родителей у неё не осталось. Жила одна, справлялась, а я помогала. Катя сияла, как солнышко. Лена в свободное время рисовала её — то первоклашкой, то невестой, то учёной.
— Откуда ты знаешь, какой она станет? — спрашивала я.
— Увидишь, — улыбалась Лена.
Но счастье оказалось хрупким. Когда Кате исполнилось два, у Лены остановилось сердце. Годы за границей подточили её здоровье.
Я сразу подала документы на усыновление. Боялась лишь одного — что девочку отдадут чужим. Но успела. С тех пор я стала для Кати мамой. Она знала, что её родная мама — теперь звёздочка. Рисунки Лены берегли, как реликвии, особенно перед сном — они успокаивали Катю, будто мама шептала ей сказку.
Катя росла доброй, мечтательной. В тринадцать лет я отмечала день рождения с подругами в кафе. Вернувшись, увидела на пороге высокого мужчину с акцентом. Говорил на ломаном русском, но его слова обожгли.
Отец Кати. Настоящий. Француз. По его словам, Лена ревновала его к коллеге и, не простив, уехала, не сказав о беременности. Он искал её, но поздно. А узнав о дочери, начал оформлять документы — но я опередила. Не знал, что Катя выросла здесь, под моей опекой.
Услышав разговор, Катя замерла, вглядываясь в его лицо, словно искала своё отражение. Потом, за чаем, начала улыбаться. Мужчина уехал в гостиницу, а Катя взяла свою старую куклу-фею и прошептала:
— Спасибо, фея, за папочку.
Прошло время. Катя уехала во Францию к отцу. У него была большая семья — двое детей от прошлого брака, но Катя как старшая быстро всех полюбила. Учится в лицее, осваивает язык, танцует. Мы пишем, звоним.
Скучаю. До слез. Но я счастлива.
Счастлива, что моя Лена оставила после себя не только прекрасную дочь, но и ту самую волшебную нить, которая привела её к отцу, пусть и через годы.
Вот такая история. Невероятная, как сон. Но, как и всякий сон, она — о вере, любви и чуде.
