Сначала крем, потом всё остальное
Мы с Игорем знакомы уже лет пятнадцать. Но по-настоящему сблизились только пару лет назад — когда оба почти одновременно разошлись с жёнами. У него второй брак лопнул, как мыльный пузырь, с громкими хлопками дверьми и битьём посуды. У меня — тише, но тоже без особого удовольствия. Водку мы не глушили, не разводили нытьё — просто гоняли на великах по набережным, носились по лесным тропинкам. Велосипеды, пот и ветер в уши. Мужскую дружбу скрепляет не бутылка, а жажда свободы. Чтобы ни перед кем не оправдываться, не отчитываться, не тащить за собой чемодан чужих претензий.
Мы оба резко похудели. От живота, который раньше степенно покоился над ремнём, не осталось и следа. Свобода — лучше любой диеты. И вот как-то тёплым июльским вечером катим мы с Игорем через парк. Вдруг он отпускает руль, раскидывает руки, задирает голову и орёт на весь сквер:
— Свобоооода!
Собаки бабулек-пенсионерок взбесились. А он — хохочет. Такой довольный, что хоть завидуй.
Так мы прожили год — холостые, довольные, подтянутые, никому ничего не должны. Но как-то раз заехал я к Игорю. Новый велик привёз — хвастался, глаза горят. Я потрогал раму, покрутил руль, испачкался в машинном масле и пошёл в ванну отмываться. И вот, пока оттирал ладони, заметил розовую баночку. Маленькую, явно женскую, с золотистой крышечкой. Крем.
— Игорь! — кричу. — Ты чего это? Кремом мажешься?!
Он засмеялся, как котёнок, пойманный на краже сметаны.
— Да это Настин. Оставила, чтоб не таскать туда-сюда.
— Настин? Кто это ещё такая?
— Ну… Я тебе не рассказывал?
Конечно, не рассказывал. А зря.
Оказалось, месяц назад он познакомился с девушкой. Настя, юрист, карьеристка. Милая, умная, симпатичная. Бывает у него, ночует. Оставила крем. Один. Пока один.
— Всё, — говорю. — Вторжение началось.
— Какое ещё вторжение?
— Ты не понял? Это как в «Чужом». Сначала личинка в груди. Потом она вырастает и сжирает тебя изнутри. Этот крем — личинка.
Игорь отмахнулся. Но я-то знаю, о чём говорю. Женщины не ломятся в дверь с чемоданами. Они действуют тоньше. Сначала ставят баночку. Потен щёточку. Потом подушку. Они ждут, пока ты привыкнешь. А потом… потом ты даже не замечаешь, как ванна вся в розовом, балкон забит коробками, а в сердце поселяется тревога.
Вскоре Игорь позвал меня в гости. Познакомиться. Настя оказалась на редкость приятной. С серёжками-гвоздиками, аккуратной собранной косой и улыбкой, в которую веришь с первого взгляда. Она приготовила пиццу с ананасами — спорно, но вкусно.
Я снова зашёл в ванную. Там уже лежали розовая зубная щётка и крем для рук. А серёжки мирно дремали в мыльнице. Я глянул на себя в зеркало:
— Всё, дружище, пиши пропало.
Прошёл месяц. Я предложил Игорю прокатиться по нашему любимому маршруту. Он отнекивался. Я приехал лично вытащить его из дома. Он вышел в халате, сонный.
— Сань, ну ты б хоть предупредил.
Из комнаты голос Насти:
— Игорь, кто там?
Он:
— Санёк… насос… заглянул…
Я зашёл умыться — и всё понял. Мужская паста, пена для бритья и лосьон ютились в углу. Всё остальное — баночки, флаконы, тюбики, ароматы. И на раковине — её серёжки. Лежат не как гостьи, а как полноправные хозяйки.
Я ушёл без слов.
Через две недели он позвал меня помочь — собирали шкаф. Выкидывали хлам, передвигали мебель. Настя командовала:
— Так, это на выброс. И это тоже! Книги — сюда!
Игорь что-то вяло пробормотал — она перешагнула через его слова, будто через разбросанные носки.
— Слушай, а тебе велосипед не нужен? — спросила она меня. — А то он у нас на балконе место занимает.
Тогда я всё осознал окончательно. Свобода Игоря канула в Лету. Её больше не существовало. Сначала — баночка крема. Потом — весь дом. Потом — балкон. Потом — сердце.
Мужики! Если дорожите своей независимостью — не пускайте женщин на свой порог. Ни на сантиметр. Всё начинается с «безобидного» крема. А заканчивается тем, что вы сами не помните, кто вы такой и почему в вашем шкафу висит халатик с рюшечками.
Прошёл год. Мы с Игорем переписывались редко. Я катался один. Было одиноко. Зато у меня оставалось главное — свобода.
А потом я встретил Катю. Всё пошло по накатанной. Она добрая, милая, ничего не требует. Только один раз, тихо, почти шёпотом:
— Можно я оставлю у тебя крем? Чтобы не возить с собой?
И я не сказал «нет». Потому что был влюблён.
Теперь пиши пропало. Вирус активирован.
И я чувствую — моя гибель близка.
Простите меня, братья.
Прощайте.
