Список моих желаний
В прихожей было тесно от коробок. Игорь Петров, красный от натуги, втискивал очередную из них на антресоль. Пыль оседала на его лысеющей макушке, будто серый иней.
Да зачем всё это хранить? Мусор один, ворчал он, спускаясь по шаткой стремянке.
Это не мусор, тихо, но твёрдо ответила Василиса Смирнова. Она сидела на полу, разбирая старый чемодан, набитый бумагами. Это память.
Память, фыркнул Игорь. От этой «памяти» у меня спина отваливается. Выбросишь всё равно через год. Места нет.
Василиса молчала. Её пальцы скользнули по потёртой кожаной обложке старого альбома. Она открыла его.
Смотри, сказала она, будто не слыша его ворчание. Первоклассница. Помнишь?
Игорь нехотя приблизился. На пожелтевшей фотографии щурилась на солнце девочка в белых бантах.
Помню, пробурчал он уже мягче. Ты тогда плакала, что фартук колется.
А это пионерский лагерь
«Заречье», кивнул Игорь, заглядывая через её плечо. Ты оттуда привезла ту самую ракушку, которая до сих пор гдето тут валяется.
Он снова принялся копаться в коробках, но уже без прежнего рвения. Василиса перелистывала страницу за страницей: юность, институт, их свадьба Игорь в слишком широком пиджаке, она в кружевном платье матери. Молодые, гладкие, счастливые. Они улыбались в объектив, не зная, что будет через двадцать лет: эта тесная квартира, его вечное ворчание, её тихая обида, что романтика осталась гдето в прошлом, на бумаге.
Осторожно! вдруг вскрикнула Василиса.
Игорь задел плечом небольшую коробку, и её содержимое рассыпалось по полу. Пока он ворчал и собирал книги, она подняла с линолеума маленькую, обитую бархатом шкатулку и приоткрыла крышку.
Внутри, на вате, лежала та самая ракушка из «Заречья», несколько потускневших значков, засохшая веточка мимозы и сложенный вчетверо листок из школьной тетради.
Что это? спросил Игорь, закончив уборку.
Василиса развернула листок. Детским, старательным почерком было написано: «Список моих желаний. 1. Стать врачом. 2. Уметь играть на гитаре. 3. Побывать в СанктПетербурге. 4. Выйти замуж по большой любви».
Она молча протянула листок мужу. Он пробежал глазами, смягчился, потом хмыкнул:
Ну, с врачом не сложилось. На гитаре тоже не играешь. В Петербург не рвёшься А вот насчёт любви Он запнулся, не решаясь закончить фразу, и потёр поясницу. Врачом не стала, зато у меня теперь спина болит, как у старика. От этих твоих архивов.
Василиса взяла листок, внимательно посмотрела на пункт номер четыре, потом на Игоря. На его уставшее, пропылённое лицо, на его руки, только что таскавшие тяжёлые коробки, чтобы освободить в её гардеробе немного места.
Выйти замуж по большой любви это не значит жить в постоянной романтике, Игорь. Это значит, что когда у мужа болит спина, жена делает ему массаж, а он за это моет посуду.
Она аккуратно сложила листок, положила его обратно в шкатулку и закрыла крышку.
Ладно, вздохнула она. Возможно, ты прав. Часть этого действительно можно разобрать.
Она отложила шкатулку в сторону, в стопку самого дорогого, что не будет выброшено никогда. Потом подошла к Игорю, обняла его и прижалась щекой к его колючей щетине.
Спасибо, прошептала она. За всё.
Игорь сначала застыл от неожиданности, потом неловко погладил её по волосам.
Да ладно тебе Чего это ты? он помолчал. Спину мне всё-таки помнёшь?
Помню, улыбнулась Василиса, уткнувшись в его плечо.
Она понимала, что СанктПетербург и гитара остались там, в прошлом, на пожелтевшей бумаге. Но здесь и сейчас, в пыльной тесной прихожей, пахло не мечтами, а жизнью. И это тоже было счастьем тем, которое нельзя сфотографировать и вклеить в альбом. Оно просто было, и этого было достаточно.
И урок ясен: иногда то, что кажется пустой «памятью», оказывается тем самым фундаментом, на котором держится наш общий дом. Без него ни любовь, ни забота, ни простые радости не выдержат испытаний времени.
