Я живу тихой жизнью с сыном, но заплатила за это непомерную цену.
Меня зовут Анастасия Морозова, и мой дом — старинный Суздаль, где владимирские переулки шепчут истории давно ушедших лет. Сейчас мой мир наполнен покоем и сыном, у которого есть всё для счастья, но путь к этому покою пролегал через тернии, о которых страшно вспоминать. Моя история — шрам на сердце, прикрытый лёгкой улыбкой, с которой я встречаю рассветы.
Всё началось перед последним звонком. Мне было семнадцать — возраст надежд и дерзких планов. Я пропадала в библиотеке, словно в параллельном мире, где пахло пылью и мудростью веков. Родители — отец Дмитрий, слесарь на заводе, и мать Ольга, школьная учительница — работали не покладая рук. В тот февральский вечер я зачиталась Достоевским и опоздала на автобус. Решила срезать путь через сквер — мороз щипал щёки, снег хрустел под ногами.
И вдруг он появился — мужчина в потрёпанной армейской куртке, от него несло самогоном. «Спички есть?» — прохрипел он. Я отрицательно мотнула головой, но он резко схватил меня за руку. Кричать было бесполезно — вокруг лишь темнота да вой ветра. Он повалил меня в сугроб, зажал ладонью рот, порвал школьную юбку. Боль резанула, как ножом, а его тяжёлое дыхание смешивалось с запахом дешёвого табака. Когда всё кончилось, он исчез, оставив меня лежать на ледяной земле.
Домой я шла, спотыкаясь о собственные слёзы. Спрятала окровавленную одежду в мусорный бак и заперла ужас глубоко внутри. Молчала три месяца, пока мама не заметила мою бледность. Тест подтвердил худшее. Аборт в нашей глубинке был смертельной лотереей, и родители выбрали меня. Ради спасения дочери они бросили налаженный быт — отец ушёл с должности бригадира, мать оставила классное руководство. Мы переехали в Иваново, где они устроились дворником и лаборанткой, начав жизнь с чистого листа.
Когда родился Артём, я боялась к нему прикоснуться. Но он посмотрел на меня глазами, полными доверия, — и сердце растаяло. Мы выжили благодаря родителям, которые ни разу не упрекнули. А когда сын пошёл в детсад, я встретила Михаила. Он дарил цветы, читал Есенина под окном и не спрашивал о прошлом. Я солгала, что отец Артёма погиб, — боялась, что правда отнимет этот хрупкий рай.
Прошло двадцать лет. Артём окончил МГУ, работает в IT-компании, женился на девушке Кате. Скоро у меня появится внучка. Вечерами мы пьём чай с брусничным вареньем, а Михаил чинит скрипучую калитку. Я смеюсь, глядя на их возню, но ночами до сих пор вздрагиваю от скрипа снега за окном. Тогда, в суздальском сквере, я потеряла себя, но обрела его — моего мальчика с ясным взглядом. Родители, поседевшие раньше времени, говорят, что не жалеют ни о чём. Михаил, не знающий правды, всё так же нежно целует мне руки.
Иногда мне кажется, что счастье — это хрустальный шар, который вот-вот разобьётся. Но тогда Артём звонит, рассказывает о планах на дачу, и я понимаю: ради этих мгновений стоило выдержать всё. Моя улыбка — щит, скрывающий шрамы, а память — тяжёлый камень на дне души. Но я благодарна судьбе за каждый рассвет, за смех сына, за родителей, отдавших всё ради меня. И даже из адского пламени порой рождается свет — такой яркий, что затмевает тьму.
