**Странный сон о договоре**
Алевтина угасала медленно, как осенний свет в декабрьском окне. Её тело, измученное бесконечными капельницами, больше не сопротивлялось. Да и сама она мечтала только об одном — чтобы эти тёмные волны боли наконец отпустили её. Таблетки превращали дни в спутанную дрему: то выныривала на поверхность, то снова погружалась в тягучий туман, где не было ни тела, ни мысли.
Катюша возвращалась из школы, заходила в комнату, пропитанную запахом лекарств и чего-то нездешнего, и смотрела на мать долгим, пристальным взглядом. Та уже не была той, что смеялась и гладила её по голове. Теперь она лежала, словно восковая, и девочка следила за слабым подъёмом одеяла — дышит или нет?
— Мам… Мамочка, ты меня слышишь?
Веки Алевтины дрогнули, но поднять их не хватало сил. Тогда приходила бабушка, Валентина Петровна, и уводила Катю на кухню:
— Пойдём, зайчонок, поешь. Потом уроки сделаем. Маме надо спать.
— Она и так всегда спит. Когда же она поправится? Хочу, чтобы всё стало как раньше!
— Дитятко, да я бы сама… — Валентина Петровна ставила перед внучкой тарелку горячих щей и отвернулась, чтобы та не увидела слёз.
*”За что? За что её? Молюсь, свечки ставлю — а толку ноль. Неужели я чем-то прогневила Бога?”*
Алевтина умерла под утро. Валентина Петровна вставала ночью, заглядывала в комнату — дочь ещё дышала. Потом уснула, и ей приснилось: маленькая Аля в платьице с рюшами бежит по полю, смеётся, машет рукой. *”Стой, куда? Вернись!”* — кричала во сне старушка и проснулась с комом в горле.
В комнате было тихо.
Она налила Кате компот, положила в ранец румяное яблоко и отвела её в школу. Дома вызвала скорую.
— Когда умерла? Чего так поздно звоните? — ворчала фельдшер.
— Внучку в школу провожала… Нельзя, чтобы видела.
Пока везли тело, Валентина Петровна думала, как сказать правду, но так ничего и не придумала. А потом замешкалась — и Катя вбежала в пустую комнату.
— Где мама?!
Старуха устало махнула рукой:
— В больницу… — и отвела глаза.
Девочка не поверила. Забилась в угол дивана, сжалась в комок. Валентина Петровна не стала её утешать — её бы саму кто утешил. Заперлась в ванной, включила воду и позвонила Артёму, бывшему зятю.
— Чего надо? — буркнул он, думая, что звонит Алевтина.
— Это Валентина Петровна. Аля умерла. Забери Катю на пару дней. Я сказала, что мама в больнице… Не могу ей правду сказать.
Артём приехал быстро. Катя даже обрадовалась — всё ещё дулась на бабушку.
— Как дела? Школа не достала? — потрепал он её по плечу.
— Нормально… Маму в больницу увезли. Бабушка не ведёт меня туда.
— Значит, нельзя пока. А я хотел предложить — в зоопарк сходим, мороженое купим…
— Правда?!
Валентина Петровна молча сунула ему сумку с вещами.
***
После похорон Артём вернулся с Катей.
— Надоела? — хотела бросить старуха, но голос дрогнул.
— Сама рвётся домой. Мне поговорить с вами надо.
Сердце ёкнуло. *”Что ещё?”*
Она поставила на стол водку, закуску с поминок. Артём выпил, не моргнув.
— В чём дело? — выдавила Валентина Петровна.
— Вы же понимаете… Девочку у вас могут забрать. Пенсионерка, да ещё и… А я отец.
— Квартиру хочешь? — прошептала она.
— Давайте разменяем. Формально Катя будет у меня, а жить — с вами. Иначе опека…
— Шантаж…
— Назовите как хотите.
Валентина Петровна открыла форточку, глотнула холодного воздуха.
— Мне подумать надо.
— Три дня даю.
Когда он ушёл, Катя встала в дверях:
— Почёму ты мне не сказала? Я не маленькая.
— О чём?
— Что я у него жить буду.
Старуха отвернулась.
***
Ночью она пошла к соседу, бывшему участковому. Тот выслушал и налил ей стакан воды:
— Позови его через три дня. Я зайду «случайно».
Артём явился, увидел накрытый стол и усмехнулся.
— Что, сдаётесь?
Тут в дверь постучали. Вошёл сосед, хлопнул Артёма по плечу:
— О, гуляем?
— Размен квартиры справляем, — сказала Валентина Петровна и вышла.
Сосед включил диктофон. К концу вечера пьяный Артём разболтал всё:
— Квартира рано или поздно моя будет… Бабку можно и в психушку упечь…
Наутро сосед принёс запись.
— Теперь он не придёт. Иначе тюрьма.
Артём действительно пропал.
***
Катя выросла. Перед выпускным крутилась перед зеркалом.
— Вылитая мама… Теперь хоть умру спокойно, — прошептала Валентина Петровна.
— Бабуль, ты чего? А кто мне детей нянчить будет? — засмеялась Катя.
Старуха жила. А Катя каждого ухажёра приводила к ней — пусть бабка посмотрит. После истории с отцом она доверяла только ей.
Вышла замуж за хорошего.
А Валентина Петровна ходила в церковь, ставила свечки за здравие внучки и за упокой Алевтины. Шептала перед иконой:
— Дочку забрал — ладно. Но меня рано не бери. Дай пожить… По справедливости.
