Мою мать зовут Светлана, ей сорок два. Родила она меня рано — едва окончив школу, в семнадцать лет. Первая любовь обернулась не свадебным платьем, а бесконечными пелёнками, ночными коликами и борьбой за кусок хлеба. Отец сбежал ещё до моего первого крика, а поднять маму на ноги смогли лишь бабушка с дедушкой. Благодаря им она выучилась на бухгалтера, а я хоть изредка видела детские игрушки.
Замуж она не стремилась, хоть ухажёры водились. Останавливалась на дружеских чаепитиях, твердя: «Вот окончишь институт — тогда заживём». Мы жили душа в душу — выбирали платья на рынке, красили ногти одним лаком, смеялись над её ученическими фото. Мои подростковые эксперименты — синие пряди, косуха с заклёпками, чёрный лак — встречала шутками. Казалось, между нами нет тайн.
Сейчас мне двадцать. Учёба, подработка в кафе, ночные тусовки. Боялась, мама загрустит без моего вечного щебетания. Но вместо тоски — влюблённость. И не в ровесника, а в парня, который… младше её на двадцать лет!
Всё началось с невинных рассказов. Мама преподаёт историю в гимназии. Коллектив — сплошь женщины за сорок. Но с прошлой осени в её речах зачастило имя «Максим». Сначала — смешные случаи на педсоветах, потом — восхищение «зрелым не по годам взглядом». Оказалось, этот «Максимка» — новенький информатик, только что из пединститута. Ему двадцать два — всего на год больше меня!
Моя всегда сдержанная мать превратилась в воркующую девицу: печёт ему блины, вяжет шарфы, таскает в школу щи в термосе — мол, «парень в общаге голодает». Я обомлела — за двадцать лет ни разу не видела, чтобы она мне суп на работу собирала! Коллеги шепчутся: Светлана перекрасилась в блонд, сменила строгие костюмы на джинсы с стразами, смеётся на переменах как школьница. Всё из-за его фразы: «Вы напоминаете молодую Аллу Пугачёву».
А потом гром грянул — мама объявила о планах переехать к Максиму. Мол, «пора пожить для себя», «я заслужила радость». Попыталась вразумить: «Да он же сопляк! Снимает угол у тётки, зарплаты хватает только на сигареты!»
«Он чувствует мою душу», — парировала она. — «Собираемся расписаться после Нового года».
Словно подушкой по голове ударили.
«Ты в своём уме?! — орала я. — Этот юнец тебя на квартиру разводит!»
«Не смей! — впервые закричала мама. — Он серьёзный человек!»
Ссора вышла жуткая. Она обозвала меня эгоисткой, я — слепой курицей. Хлопали дверьми, рыдали в подушки.
Хотела жаловаться завучу, но побоялась сплетен. Решила иначе — вытащила из шкафа её паспорт, ИНН, медполис. Без бумаг в ЗАГС не сунутся.
Сочтёте меня чудовищем? Пусть. Но лучше пусть назовут стервой, чем потом вытирать матери слёзы, когда этот «взрослый мужчина» сбежит с её сбережениями. Жду. Если через месяц не исчезнет, узнав про пропажу документов — может, и правда любит.
А если начнёт торопить с браком — сама выгоню его, пригрозив милицией. Иногда жестокость — единственный способ защитить родных от их же глупости.
