Уже два года, как Вера Сергеевна не слышит голоса своей дочери Алины. Год назад, без объяснений, Алина перестала брать трубку. Она поменяла замки в своей квартире в тихом провинциальном городке на Волге и чётко дала понять, что мать теперь здесь нежеланная гостья. Вера Сергеевна до сих пор не может принять этот разрыв, и каждая мысль о дочери сжимает её сердце, будто ледяной рукой.
«Два года тишины, — вздыхает Вера Сергеевна, и её голос прерывается от сдержанных слёз. — Алина живёт, как ни в чём не бывало: выкладывает фото с друзьями, смеётся в соцсетях. А мне — ни слова, ни строчки. У неё теперь своя жизнь: муж, четырёхлетняя дочурка, своя крыша над головой. Я всегда держала строгость — к себе, к людям, к Алине особенно. Мать должна воспитывать. Я хотела, чтобы она училась на пятёрки, не ленилась у плиты, следила за порядком».
Даже после замужества дочери Вера Сергеевна не смягчила требований. Она часто навещала Алину, но каждый приход оборачивался ссорой. «Как можно так запускать дом?» — ворчала она, перебирая вещи в шкафу, будто перед ней снова стояла маленькая Алинка. Она тыкала пальцем в немытые тарелки, упрекала за небрежность к ребёнку и не стеснялась высказать всё её мужу: «Андрей — бездельник, вечно в долгах!» Вера Сергеевна была уверена — только она имеет право говорить правду, даже если та ранит.
Но год назад всё оборвалось. «Позвонила, как обычно, — вспоминает женщина, и её взгляд темнеет. — Рассказала, что сын соседки уже таблицу умножения щёлкает в пять лет. Алина вдруг взорвалась: „Хватит сравнивать!“ Как не сравнивать, когда всё налицо? Это было наше последнее слово». Вскоре Вера Сергеевна узнала, что дочь сменила замки. «Думала, просто каприз, — говорит она. — Ждала, когда одумается, придёт прощения просить. Но не пришла».
Месяцы текли, а тишина становилась всё тяжелее. В августе у Веры Сергеевны был день рождения. Она ждала звонка от Алины, но телефон молчал. «Своей матери даже не поздравила!» — с горечью качает головой женщина. На следующий день она не выдержала и набрала номер с чужого телефона. «Сказала прямо: если не хочешь знать меня — освобожай мою квартиру!» — её голос дрожит от ярости.
Шесть лет назад, перед свадьбой Алины, Вера Сергеевна переписала на неё свою жилплощадь. «Андрей зарплату получал грошовую, — оправдывается она. — Хотела помочь, была возможность. Но раз уж она от меня отвернулась — пусть ищет, где жить!» Алина ответила жёстко: квартира теперь её, документы в порядке, и выселять её никто не вправе. «Заявила, будто это её дом, и мне тут нечего командовать, — голос Веры Сергеевны звенит от обиды. — Где же правда?»
Она уверена — поступила правильно. «Раз независимая — пусть докажет! — говорит она с вызовом. — Справится без меня, раз мать ей не указ». Но ночами её гложет тоска. Она вспоминает, как растила Алину, как учила её быть крепкой, как мечтала о тёплых вечерах вместе. «Я же для неё добра хотела, — шепчет она, и слёзы катятся по щекам. — Почему она так?»
Алина молчит. Может, устала от вечных нотаций. Может, просто защищала свою семью от вмешательства, которое казалось ей удушающим. Но Вера Сергеевна не сдаётся. Она ждёт, что дочь протянет руку первой, но с каждым днём надежда тает, как последний снег в марте.