28 октября, 2025г.
Знаешь, Глашa, сказал он, когда наша случайная встреча в коридоре превратилась в монолог, мне кажется, мы с тобой как две части одной головоломки. Ты такая ну, ты же понимаешь.
Он бросил на меня быстрый взгляд, будто ищет одобрения.
Мы не подходим, отрезала я, попыталась уйти мимо него.
Я так не думаю, прошептал он, И твоя мама тоже так считает.
***
Ольга Петровна никогда не знает, что значит «сдаться». Сдава́ться? Нет, это не про неё. Она упорно идёт к своей цели, особенно когда речь идёт о моём «взрослом» браке.
Мне чуть за тридцать, но по маминому мерилу до пенсии ещё целая жизнь, а значит, пора уже ускорить поиск «помощника по дому». После той первой катастрофы моя «шкала готовности к романтике» опустилась до нуля, но Ольга этого не слышит.
Каждое утро начиналось с новых намёков.
Глаша, слышала, что сын Алевтины Павловны развёлся? так шепталась она, будто я забываю всё через минуту, хороший мужчина, два ребёнка, но живёт с Машей, своей бывшей, и к отцу приезжают редко. Он и работает, и алименты платит значит, ответственный.
Мы уже не раз обсуждали его «прекрасные качества».
Мам, я же говорила, что муж мне не нужен, отвечала я за завтраком.
Ты так сказала изза первого провала, но всё равно ты же женщина, нужны отношения, а мужчины без жён как рыбы без воды. Это в нашей природе, как часы продолжала она, хлопая в ладоши.
Тикают, бросила я, чувствуя, как её мысли скользят к моему «замужеству».
Мамина настойчивость была как холодный дождь: «Выходи замуж». А где взять «мужа», если в МФЦ не выдаются «идеальные» супруги? Человек должен подходить, а это уже отдельная задача со звёздочкой.
Но ктото всё же не умолкал.
Глаша, сейчас это кажется шуткой, но время утекает, упрекала она.
Тридцать лет для Ольги Петровны личный сигнал к марафону сватовства. Я попыталась уйти в свою комнату, схватив массивную сумку, которая будто сама растет в размерах.
Куда спешишь? догнала меня мама в ярком халате с попугаями, время не ждёт. Твои ровесницы уже по второму «замужеству» и троих детей.
Мам, я на работу, перебила я, бросая сумку на плечо.
Правильно, одобрила её улыбка, там тоже мужчины! Присмотрись, может, ктото коллега? Охранник? Хотя, охранники у вас симпатичные, но
Именно, охранники уже косо смотрят, когда я выхожу в одиннадцать вечера. Думают, я воровка, попыталась разрядить обстановку я, но мама лишь кивнула.
Скажи шутку им, может, заведёшь разговор, подбадривала она.
Днём, пока офис гудел, я находила любые отговорки, чтобы не возвращаться домой. Вечером, после очередного «утреннего промывания мозгов», я искала возможность остаться в работе подольше, пока единственный охранник на этаже не начинал кашлять от усталости, сигнализируя о закрытии.
Опять я последняя, бормотала я, перебирая страницы, зачем мама меня «прилипает»? Что со мной не так, что я снова одна?
Я открыла браузер и ввела «путёвки на отдых». Оставалось лишь выбрать направление, где бы можно было спрятаться хотя бы на неделю. Через час нашла идеальное: «Отель у моря, полная тишина». Билеты купила, билеты в рублях, конечно, и осталась лишь продержаться ещё месяц.
Глашa, куда ты? спросила мама, заметив меня с распечаткой, Поехала куданибудь?
Ненадолго, ответила я, ощущая её подозрительный взгляд, будто измеряла риск своему «плану» помаминому.
Она строго напомнила: «Там солнце, но не знакомься с никем, не ищи зятя в отпуске». Я лишь пробормотала: «Мам, я просто хочу отдохнуть», зная, что её слова растворятся в воздухе.
Море оказалось великолепным, тишина настоящим спасением от маминого давления. Возврат домой был как удар по лицу: двери отворились, а в прихожей сидел незнакомый мужчина с чашкой чая. Он обернулся, кивнул: «Здрасьте!»
Я уронила сумку, схватила её крепче и спросила в шоке:
Кто вы?
Это Кирилл, вмешалась мама, я сдала ему комнату. Комната свободна, деньги нужны.
Тебе мало? спросила я, забыв о Кирилле.
Деньги никогда не бывают лишними! улыбнулась мама.
Я поняла, что всё это не случайно. Комната, ставшая хранилищем старых надежд, теперь превратилась в «получение цели». Я молчала, ведь меня всё равно волновало лишь одно: сколько ещё мама будет вмешиваться в мою жизнь.
Кирилл начал «помогать» мне в любой мелочи. Его внимание было назойливым, будто он хотел, чтобы я всё время чувствовала его присутствие.
Глашечка, помогу донести сумки? предлагал он, когда я возвращалась с продуктами.
Давай вечером посмотрим фильм, добавлял он, будто хотел превратить наши встречи в совместные вечера.
Эти «знаки внимания» становились всё более навязчивыми, и я начала реже бывать дома, предпочитая офис, спортзал, библиотеку любые места, где можно спрятаться от мамы и Кирилла.
Глаша, ты опять исчезаешь! жаловалась мама, сидела бы дома, общалась бы с Кириллом. Он ведь хороший парень!
Он был хорошим парнем пятнадцать лет назад, отвечала я.
У тебя выбор шире, напоминала мама, он всё равно не уедет, а ты когданибудь полюбишь его.
Я уже не могла терпеть его назойливость.
Знаешь, Глаша, сказал он в тот же коридор, где всё начиналось, мне кажется, мы идеально подходим друг другу.
Его взгляд скользнул по мне, как будто искал подтверждение.
Мы не подходим, отрезала я, стараясь обойти его.
Я так не думаю, прошептал он, И твоя мама тоже так считает.
Я чувствовала, что добрая волна здесь закончится лишь бедой, поэтому почти исчезла из дома: приходила ночами, уходила утром, а он ловил меня у ванной.
Мам, это опасно! восклицала я, Ты не видишь, что он неадекват? Оставляешь меня одну с ним!
Он сын моей подруги. Я его знаю, отвечала мама, будто это оправдывало всё.
Видела его лишь разтри, когда ему было семь, возразила я, но мама лишь прикусила губу, подтверждая свою ложь.
Вечером, возвращаясь домой, я обнаружила квартиру полной незнакомых людей: смех, звон бокалов, праздник, но не мой. Ольга Петровна воскликнула:
О, Глаша! Наконецто ты! Иди сюда, я тебя ждала!
Кирилл схватил меня за запястье и потянул в центр зала. Среди толпы я узнала мамину старую знакомую Анастасию Олеговну, мать Кирилла.
Оль, я так давно не видел твою дочь. Привет, Глаша, садись, расскажи о себе, объявила она, Мой сын наконец женится!
Мама, обрадованная, воскликнула:
Я вижу, он тебе нравится. Не спорь, поженим вас!
Никого вы не жените, воскликнула я, Я за него замуж не собираюсь! голос мой прозвучал громче всей музыки.
Смятение сменилось осуждением. Анастасия Олеговна, глядя на меня, спросила:
Как это «не собираешься»? Вы же уже живёте вместе.
Это не значит, что мы собираемся жениться, пояснила я, Мама ему комнату сдала!
Лашка, ты шутишь, подзадорила мама, Я сдала Кириллу комнату, а они влюбились. Это твой шанс, он как с неба упал!
Мам, хватит этой комедии, сказала я, Я за него никогда не выйду замуж!
Взбешённые, они пытались меня загнать в угол, но я обрушила стол, разломав посуду, и крик разбитого стекла отозвался по всей квартире. Через несколько минут в квартире остались только я и мама.
Я стояла, глядя в её глаза, полные тревоги, и произнесла:
Завтра я сниму себе квартиру. Хочешь обижаться или нет мне всё равно. Я не буду убирать здесь после того, что вы мне навязали.
Утром, заметив маму, метающую швабру, я прошла мимо с сумкой.
Глаша, куда ты? Почему ты снимаешь? крикнула она, бросая швабру, Это же деньги!
Я заплачу, ответила я, а мама, почти в слезах, прошептала: «Прости меня за всё, за Кирилла тоже».
Но я знала, что без неё я смогу жить. И это было самым важным.
