Тайна старого письма: любовь сильнее прошлого
Артём вернулся со стройки уставший, как выжатый лимон. Летом подрабатывал — не на маминой же шее вечно висеть. Через год институт закончит, работу найдёт, женится на своей Насте.
«Мам, давай на выходные в деревню махнём? — предложил он, доедая борщ. — Отдохнём, я на рыбалку сбегаю».
«Я сама хотела предложить, — ответила Людмила, наливая чай. — Думала, тебе не до деревенских развлечений. Может, продадим дом? Если никто не живёт, он развалится. После папы мы там не были. Если он вам не нужен — денег на свадьбу хватит».
«У Настиных родителей дача под Питером, — кивнул Артём. — Я за. Продадим. В пятницу вечером поедем».
«И Настю возьмём», — радостно добавила Людмила.
В детстве Артём каждое лето гостил у бабушки в деревне. После её смерти родители приезжали туда на выходные, даже картошку сажали. Но когда отец погиб — мать забросила дом.
В пятницу вечером они ехали в автобусе. Артём смотрел в окно, Настя спала, уткнувшись носом в его плечо. Дорога короткая — сорок минут, но в духоте казалась вечностью. Наконец автобус остановился на краю села. Пассажиры, хватая сумки, торопились выйти. Артём спрыгнул на землю, вдохнув тёплый воздух.
«Фух, хоть ветерок, — сказала Настя, оглядываясь. — А то в автобусе как в бане».
«Ничего, — улыбнулся Артём. — Дойдём, сложим вещи — и сразу на речку».
Они шли по улице, игнорируя любопытные взгляды бабулек на лавочках. Те поздоровались, но не лезли с расспросами — в деревне так не принято. Артём нёс сумки с провизией, наслаждаясь свободой после душного салона.
Двор зарос лопухами и крапивой. «Смотри под ноги, — предупредила Людмила. — Здесь змеи водятся». Настя вскрикнула и прижалась к Артёму. Ржавый замок поддался с первого толчка. Войдя в прохладную избу, все трое замерли.
«Будто и не уезжали», — вздохнула Людмила, окидывая взглядом знакомые стены.
Артём узнал каждую деталь: выцветшие фото в рамках, детские поделки из журналов «Мурзилка», занавески в горошек. На кроватях — стопки подушек под вязаными пледами. Посреди комнаты — стол, застеленный потрёпанной клеёнкой.
«Уютно, — сказала Настя. — Не жалко продавать?»
«Я разберу вещи, — распорядилась Людмила. — Артём, принеси дров, они у сарая. Настя, осмотрись пока».
Дом ожил. В печи затрещали берёзовые поленья, на столе появились гречка, сахар и галеты. Старая плитка «Чайка» зашипела. Артём притащил ведро воды из колодца, Людмила поставила чайник. Когда стало жарко, распахнули окна — выпустить духоту. Артём с Настей отправились купаться.
Ночью не спалось — скрипели половицы, будто дом жаловался на одиночество. Утром Людмила нажарила яичницу, а потом отправила молодых на чердак разбирать хлам, сама занявшись шкафами.
«Фу, тут пауков — как в фильме ужасов!» — Настя жалобно прижалась к Артёму под низкими балками. В углу валялись старые журналы, на верёвках висело забытое бельё. Хлама было море, но ничего стоящего. Сбросив вниз стопку «Работницы», они подняли облако пыли. Настя заметила выпавший листок.
«Артём, иди сюда!» — позвала она.
«Что нашли?» — он заглянул через плечо.
«Письмо. Слушай», — Настя развернула пожелтевший лист.
«Здравствуй, Игорь. Где ты пропал? Обещал приехать, поговорить с родителями и вернуться. Прошёл месяц — ни единой весточки. Я вся извелась. Хотела сказать при встрече, но, может, это поторопит: я жду ребёнка. Если бы мама была жива… А тётя вряд ли обрадуется, когда заметит мой живот. Любимый, приезжай скорее…»
Девушка писала о любви и тоске. В конце стояло имя — Ольга.
«Ну и что? — пожал плечами Артём. — Обычное письмо».
«Ты не понимаешь, — вздохнула Настя. — Ты — Артём Игоревич, да?»
«Ну да», — кивнул он.
«А письмо адресовано Игорю. Улавливаешь?» — Настя смотрела напряжённо.
«Ну, может, мама знает, — задумался Артём. — Пойду спрошу».
«Стой! — остановила она. — Письмо написала Ольга, а не твоя мама. Почему его спрятали? Зачем хранили?»
«Ты прямо Шерлок Холмс, — усмехнулся Артём. — Ладно, как выяснить, кто эта Ольга?»
«Жаль, бабушки нет, — сказала Настя. — Она бы знала. В деревне есть кто-то из её поколения?»
«Не уверен. Пойдём спросим. Мам!» — крикнул он, спускаясь вниз.
«Чего?» — отозвалась Людмила, чихнув от пыли.
Комната напоминала склад старьёвщика. «Есть тут кто-то из стариков?» — спросил Артём.
«Баба Тоня вроде жива, — ответила Людмила, косясь на них. — А тебе зачем?»
«Хочу расспросить про нашу семью. Где она живёт?» — Артём сделал вид, что просто любопытствует.
«Последний дом на краю, у леса. Какая-то дальняя родня твоей бабке. Куда собрались?»
«На речку!» — соврал Артём, уводя Настю.
Дом бабы Тони походил на декорацию к сказке про Бабу-Ягу. «Точно, вспомнил!» — оживился Артём.
«Сомневаюсь, что тут кто-то живёт», — настороженно сказала Настя.
Дверь скрипнула, и на пороге появилась старушка в цветастом платке. «Ко мне, что ли?»
«Баба Тоня? — громко сказал Артём. — Я Артём Соколов, сын Игоря и Людмилы».
Старушка прищурилась. «А, Соколовы… Заходите, чайник как раз закипел».
В избе пахло травами иБаба Тоня долго смотрела на письмо, потом вздохнула и сказала: «Ну что ж, раз уж судьба вам это письмо подкинула, значит, неспроста», — и начала рассказ, который навсегда изменил их жизнь.
