«Мама считает, что мой мужчина хочет мою квартиру… А я боюсь, что её страх убьёт наши чувства»
Меня зовут Светлана, мне двадцать шесть. Мы с мамой живём в трёхкомнатной квартире в центре Москвы. Родители развелись, когда я училась в пятом классе. Отец укатил в Питер и с тех пор лишь изредка напоминает о себе: поздравляет с Новым годом, шлёт смс на день рождения — вот и вся отцовская забота. Квартиру оставил нам, а сам растворился в новой жизни.
Мама после развода так и не нашла себе пару. Были какие-то мимолётные романы, но ничего серьёзного. Всю себя она вложила в меня, работу и бесконечные хлопоты по дому. Я всегда делилась с ней всем: рассказывала про каждого поклонника, каждое свидание. Но ни с кем не зацепило — не хватало той самой «химии», того трепета. Не видела смысла тянуть — сразу обрывала, если не чувствовала настоящего огня.
А потом пришёл Дмитрий. Познакомились на конференции в университете. Между нами сразу возникло что-то настоящее — спокойное, тёплое, без наигранности. Он не лез с советами, но всегда оказывался рядом. Слушал так, что хотелось говорить без умолку, шутил метко, поддерживал без пафоса. Мы стали встречаться.
Как обычно, я поделилась с мамой. У нас же нет секретов. Но её реакция меня оглушила: холодный взгляд, язвительные вопросы, будто я привела в дом врага. Она даже не видела Диму, но уже вынесла приговор.
— Деревенский парень, — фыркнула она. — Прикатил в столицу за дипломом? Ну конечно. А теперь нашёл девушку с жилплощадью в центре. Очень удобно.
Я онемела. Та самая мама, что твердила о любви как высшей ценности, теперь обвиняла моего парня в корысти! Я кричала, что Димка ни разу не заикнулся о переезде, сам снимает комнату в Мытищах, работает на двух работах. Он дарит книги, которые я случайно упоминала, встречает после пар под дождём, учит печь блики по бабушкиному рецепту. Неужели это всё — ради квадратных метров?
Но мама стояла на своём. Рыдала, грозилась «спасти меня от ошибки», твердила, что «такие альфонсы только притворяются». Уверяла, что видит его насквозь, будто он уже клянчил ключи от квартиры.
Постепенно её слова отравили мои мысли. После каждого разговора ловила себя на подозрениях: а вдруг правда? Начала выискивать подвох в каждом его жесте. Но Дмитрий оставался тем же — искренним, терпеливым, смешным. Ни намёка на расчёт.
Теперь я разрываюсь меж двух огней. Мама, которая заменила мне весь мир, и мужчина, ставший этим миром. Она словно боится, что её все «я» рассыплется, если я вырасту. Может, страшится одиночества. Или завидует, что у меня получилось то, что не вышло у неё.
Не знаю, что делать. Любовь к Диме смешалась с горечью маминых упрёков. Даже его объятия теперь будто отравлены — целуя меня, он не догадывается, как я вслушиваюсь в его дыхание, ища фальшь.
Устала. Хочу просто верить. Верить, что он — мой. Что его смех над моими шутками, его дрожащие руки в первый вечер, его злость на тех, кто меня обидел — всё это настоящее. Не ради метраж в Садовом кольце.
Мама кричит о любви, но разве любовь душит? Может, её боль — не обо мне, а о себе. Но как выбрать меж тем, кто дал жизнь, и тем, кто делает эту жизнь живой?
Правда где-то посередине. Или её нет вовсе. Остаётся лишь надеяться, что Дмитрий — тот самый человек, что пришёл не за стенами, а за мной. Как и я — за ним.
