— Анастасия Семёновна, я вам в последний раз говорю! Убирайте свой хлам с лестничной клетки, а то я сама его выкину на свалку! — негодовала Клавдия Игнатьевна, размахивая руками перед дверью соседки. — Что за беспорядок? Старый плед, коробки с журналами, а теперь ещё и самокат притащили!
— Клава, успокойся, ради бога! — откликнулась Анастасия Семёновна, выглядывая из-за двери. — Плед внучке нужен — на дачу собирается. А самокат Витькин, он же в секцию записался!
— Какой Витька? Ему уже двадцать восемь! Когда он на этом самокате в последний раз ездил?
— Тебе-то какое дело? Мы никому не мешаем!
— Как не мешаете? Вчера я об него чуть зубы не выбила! Коленка до сих пор синяя!
Анастасия Семёновна вздохнула и прикрыла дверь. Она знала: Клавдия Игнатьевна не отстанет. Такая уж она была — считала своим долгом контролировать весь подъезд, учить жизни и лезть в чужие дела.
А началось всё полгода назад, когда Анастасия Семёновна перебралась к дочери в город. Квартирку оставила свекровь — маленькую, но уютную. Дочка Катя уговаривала маму продать дом в Тверской области и переехать ближе.
— Мам, ну сколько можно одной сидеть? — уговаривала Катя. — До магазина — три километра, до больницы — пять. А тут и поликлиника рядом, и я буду заходить.
Анастасия Семёновна долго сопротивлялась. Дом — её гнёздышко, где они с мужем прожили сорок лет. Каждый уголок — память. Но здоровье сдало, и она согласилась.
Переезд вышел хлопотный. Столько вещей накопилось за жизнь! Выбросить жалко — вдруг пригодится? Детский плед, в который заворачивали всех внуков, книжные полки, сколоченные мужем, старые фото в рамках.
— Мам, куда ты это всё везешь? — возмущалась Катя. — Квартира же крохотная!
— Место найдём, — упрямилась Анастасия Семёновна. — Это же память!
В итоге часть вещей оказалась на лестнице. Временно, конечно. Она всё собиралась разобрать, но руки не доходили.
Клавдия Игнатьевна сразу начала ворчать. Сначала намёками, потом в открытую.
— Анастасия Семёновна, а долго у вас тут склад будет? — кивала она на коробки.
— Скоро разберу, — отмахивалась та, — просто времени нет.
— Время у всех одинаковое, — сухо отвечала Клава.
Анастасия Семёновна конфликтов не любила. В деревне все жили дружно, друг другу помогали. А тут — будто за железной дверью: поздоровались на лестнице — и хватит.
— Слушай, Клава, — попробовала она договориться, — давай без ссор? Я правда скоро всё уберу. Катя обещала помочь, да у неё на работе завал.
— Сколько можно ждать? — не сдавалась Клавдия Игнатьевна. — Уже полгода прошло!
— Четыре месяца, — поправила Анастасия Семёновна.
— Какая разница? Я хотела по-хорошему, а вы не понимаете!
Тут дверь напротив приоткрылась, и показалась Людмила Сергеевна.
— Девочки, что случилось? — спросила она тихо.
— Да вот, Люся, — набросилась Клава, — Анастасия Семёновна лестницу завалила хламом, а убирать не хочет!
— Я не отказываюсь! — всплеснула руками Анастасия Семёновна. — Я же сказала — уберу!
— Когда? — не унималась Клавдия Игнатьевна.
— Да что вы как коршун на тушканчика! — не выдержала Анастасия Семёновна. — Никому эти вещи не мешают!
— Мне мешают! — рявкнула Клава. — Людмила Сергеевна, скажите, разве нормально, когда на лестнице бардак?
Та смущённо переступила с ноги на ногу.
— Ну, мне вроде не мешает…
— Вот видишь! — обрадовалась Анастасия Семёновна. — Люся нормальный человек, она понимает!
— Люся просто вас боится! — фыркнула Клава. — А я правду в глаза говорю!
— Девочки, давайте без скандалов, — взмолилась Людмила Сергеевна. — Мы же соседи…
— Ладно, — сдалась Анастасия Семёновна. — Клава, обещаю — к выходным всё уберу. Договорились?
— До выходных? — переспросила Клавдия Игнатьевна. — А сегодня что, среда?
— Вторник.
— Значит, у вас четыре дня. Если к воскресенью тут будет хоть одна коробка — я сама всё выкину.
— Да как ты смеешь? — вспыхнула Анастасия Семёновна. — Это же моё!
— А лестница общая! — отрезала Клава и хлопнула дверью.
Людмила Сергеевна вздохнула.
— Не обижайтесь, — прошептала она. — У Клавдии Игнатьевны характер такой. Ещё с молодости вспыльчивая.
— Да я понимаю, — Анастасия Семёновна грустно улыбнулась. — Но можно же по-человечески! Я же не со зла.
— А в квартире места нет?
— Есть, но мало. Хотела постепенно разобрать: что-то выбросить, что-то внукам отдать. Самокат вот — Витька просил не трогать, говорит, починит.
— Он часто приезжает?
— Раз в два месяца. Работает, времени нет.
— А дочка?
— Катя? Вечно занята. Обещала помочь — да всё некогда.
Людмила Сергеевна задумалась.
— Знаете что? — сказала она. — Давайте я вам помогу? Мне всё равно делать нечего — пенсия, внуки в институте.
— Да что вы, Люся! — Анастасия Семёновна чуть не расплакалась. — Не хочу вас напрягать.
— Какое там напряжение! Вдвоём быстрее управимся. Завтра с утра начнём?
На следующий день Людмила Сергеевна пришла, как обещала. Плед решено было отдать Катиной подруге — у той как раз внучка родилась. Журналы — в библиотеку.
— А самокат куда? — спросила Людмила Сергеевна.
— Не знаю, — вздохнула Анастасия Семёновна. — Витька просил не выкидывать, но когда заберёт — неизвестно.
— Давайте в подвал спустим. У меня там угол свободный.
— Да он же ржавый, всё испачкает.
— Ничего, в старую простыню завернём. Главное — Клаве глаза не мозолить.
К вечеру лестница почти опустела. Остались только две коробки с зимними вещами.
— Ну вот, — вытерлаИ вот уже через месяц три соседки, теперь добрые подруги, сидели на лавочке у подъезда, пили чай с вареньем и смеялись над тем, как когда-то ругались из-за старого самоката.
