**Дневник. Запись от 12 июня.**
К тридцати годам у меня за плечами осталось десять лет службы в горячих точках, два ранения, но, видно, Бог бережёт своих. После последнего ранения долго лежал в госпитале, а потом вернулся в родную деревню.
За эти годы всё изменилось и село, и люди. Одноклассники обзавелись семьями, а я встретил Настю. Помнил её ещё девчонкой, лет тринадцати, когда уходил в армию. А теперь ей двадцать пять, и она была настоящей красавицей. Незамужней. Ждала того, за кого можно выйти по любви, а не по принуждению.
Я крепкий, широкоплечий, с обострённым чувством справедливости не мог пройти мимо.
Неужто ждала меня? улыбнулся я, глядя на неё.
Может быть, ответила Настя, покраснев, и сердце у неё ёкнуло.
С тех пор стали встречаться. Поздняя осень, прогулки вдоль опустевшего леса, шуршание листьев под ногами.
Стасик, отец не разрешит нам пожениться, грустно сказала она. Я уже дважды предлагал ей руку. Ты же знаешь, какой он.
А что он мне сделает? Я пожал плечами. Если покалечит сядет. Тогда и мешать не сможет.
Ты его не знаешь, шепнула Настя. Он жестокий, и у него тут всё схвачено.
Её отец, Василий Петрович, был в деревне самым влиятельным. Когда-то начинал с фермерства, а теперь шептались о его связях с криминалом. Коренастый, с холодным взглядом, жестокий до мозга костей. Построил две фермы, держал полсела на зарплате. Люди перед ним заискивали, а он вообразил себя царём и богом.
Отец хочет, чтобы я вышла за его приятеля из райцентра, призналась Настя. За этого толстого алкаша Витьку. А я его терпеть не могу!
Да мы будто в средневековье живём! возмутился я. Кто сейчас может заставить выйти за нелюбимого?
Но я её любил. Всё в ней мне нравилось и нежный взгляд, и упрямый нрав. А она не представляла жизни без меня.
Пойдём, твёрдо сказал я, взял её за руку и зашагал быстрее.
Куда? Она уже догадывалась, но не останавливала.
Во дворе их дома Василий Петрович орал на младшего брата Сергея, вечного подручного.
Василий Петрович, мы с Настей хотим пожениться, выпалил я. Прошу её руки.
Мать Насти стояла на крыльце, прикрыв рот ладонью, и с ужасом смотрела на мужа-тирана.
Тот обозлился от моей наглости, но я не отводил взгляд.
Пошёл вон! рявкнул он. Контуженый клоун! Моя дочь за тебя не пойдёт!
Мы всё равно поженимся, твёрдо ответил я.
Меня в деревне уважали, а Василий Петрович и не знал, каково это воевать. Для него в жизни только деньги имели значение. Я сжал кулаки, но между нами встал Сергей.
Пока тот выпроваживал меня, отец затолкал Настю в дом, будто десятилетнюю. Василий Петрович не прощал тех, кто не слушался.
Этой же ночью в селе загорелась моя автомастерская.
Сволочь, прошептал я. Сомнений не было чьих рук дело.
* * *
На следующий вечер я тихо подъехал к дому Насти. Ещё днём написал ей, чтобы собиралась уедем далеко. Она согласилась. Из окна передала сумку, а потом выбралась сама, спрыгнув в мои объятия.
К утру будем далеко, прошептал я. Ты не представляешь, как я тебя люблю.
Мне страшно, призналась она.
Через десять минут мы уже мчались по трассе. Настю трясло от волнения. Но вдруг сзади блеснули фары.
Нет, только не это прошептала она.
Нас догнал мерседес её отца, перегородил дорогу. Из машины вышли Василий Петрович и два здоровяка. Настю вытащили за руку. Я бросился за неё, но тут же получил удар. Меня сбили с ног и молча избили. Потом они уехали, а я остался лежать на обочине.
* * *
Очнувшись, еле добрался домой, неделю отлёживался. Дело о поджоге закрыли якобы из-за проводки. Но меня больше волновала Настя. Она не отвечала, а телефон был недоступен.
Оказалось, отец отвёз её к тётке в город, оставил денег и приказал:
Не выпускай её, телефона не давай. Если вернётся в деревню твоего ухажёра закопаю.
Василий, зачем ты жизнь дочери калечишь? вздохнула тётка.
Он пустил слух, что Настя скоро выйдет за Витьку и в деревню не вернётся.
Ладно, утешала тётка, отец остынет, устроишься на работу, заживёшь.
Без Стаса?
Без него.
Через пару недель Настя узнала, что ждёт ребёнка.
Отец не должен знать, шептала тётка.
Настя рыдала. Хотела сказать мне, но телефон отец разбил, а номер не помнила.
Ненавижу его! кричала она. Он не человек!
* * *
Я не мог забыть Настю. Жил на автомате. Работал, тосковал, даже попробовал запить не понравилось.
А тем временем она родила сына Матвея. Вылитый я. Мать Насти тайком навещала внука. Василий Петрович ничего не знал.
Прошло четыре года. Как-то весной мать Насти приехала к тётке в слезах.
Беда, запричитала она. Василий умирает. Рак. В больницу не ходил, теперь поздно.
Никто его не жалел.
Похоронили в июне. Настя не поехала не простила. Народу собралось мало, только его дружки. Многие злорадствовали:
Как к людям относился, так и жизнь его наказала.
* * *
Я в это время был на вахте. Жил то там, то здесь. А Настя, спустя пять лет, вернулась в деревню. Мать её поправилась, даже похорошела муж-тиран вытянул из неё все силы.
Через две недели Настя гуляла с Матвеем у леса. Мальчик бегал за бабочками, а она сидела на поваленном дереве.
И вдруг сердце ёкнуло.
Настя, окликнул я.
Мы бросились друг к другу. Я стал мужественнее, в глазах грусть. Она всё так же прекрасна.
Прости меня, шептала она. Прости за отца
