*Из дневника одного купца*
Когда-то жил в Москве богатый купец Иван Петрович Строганов. Было у него четыре жены. Больше всех он обожал четвёртую — молодую да ласковую, Аленушку. Одевал её в собольи шубы, осыпал золотом да жемчугами, баловал, как дитя.
Третью жену, красавицу Марину, он тоже любил. Везде брал с собой — и в Петербург, и в Киев, и даже за границу. Люди заглядывались на неё, а купец дрожал от мысли, что однажды она уйдёт к другому.
Вторая жена, мудрая Аграфена, была ему опорой. В делах коммерческих — первая советчица, в житейских невзгодах — утешительница. Сколько раз выручала она его из долгов, избавляла от недобрых мыслей!
А первая жена, Пелагея, досталась ему от покойного брата. Старше других, простая, тихая. Хранила дом, вела счета, но Иван Петрович на неё и не глядел. Казалось, и не замечает её преданности.
Но вот занемог купец. Лежит в постели, ослаб, и думы чёрные одолевают: *«Четыре жены, а умру — и один останусь»*. Позвал он Аленушку, ласково спрашивает:
— Всю жизнь тебя баловал, душу в тебя вкладывал. Пойдёшь ли за мной в царство вечного холода?
— Что ты! — фыркнула та и вышла, хлопнув дверью. Словно ножом по сердцу.
Горько вздохнул Иван Петрович, позвал Марину:
— Красотой твоей я весь свет очаровывал. Последуешь ли за мной в последний путь?
— Нет уж, — рассмеялась она. — Жизнь-то только начинается! Выйду замуж снова.
Застонал купец от боли, позвал Аграфену:
— Ты всегда выручала меня. Не покинешь ли теперь?
— Не смогу, — покачала головой та. — Разве что похороны устрою по-барски.
Тут вдруг робкий голос раздался:
— Я с тобой пойду. До конца.
Оглянулся Иван Петрович — а это Пелагея, худая, измученная, глаза от слёз опухшие. Сжалось у него сердце:
— Прости… Я-то думал, тебя и любить не за что…
Вот и у каждого из нас четыре жены.
Четвёртая — тело наше. Сколько ни холи его — в землю уйдёт.
Третья — богатство да слава. После смерти другим достанется.
Вторая — родня да друзья. Проводят до могилы — и хватит.
А первая жена — душа. Чаще всего её мы забываем в погоне за деньгами да почестями. Но только она одна не покинет нас никогда. Расти её да лелей — вот главная мудрость. Жаль, понимаем это слишком поздно.
