Настасья возвращалась домой затемно — задержалась на работе, голова раскалывалась, а ноги еле передвигались от усталости. Она и представить не могла, что дома её ждёт очередная порция упрёков. Переступив порог, она сразу услышала знакомый, но давно надоевший голос с кухни:
— Наконец-то! — язвительно бросила Светлана Викторовна, свекровь Настасьи. — Уже ночь на дворе, а ты только пожаловала. Это что за работа такая, что о муже и доме забывать можно?
— Завал был, срочный отчёт, — спокойно ответила Настасья, автоматически снимая пальто.
— Отчёт! — фыркнула свекровь. — А ужина нет, посуда не вымыта, ты сама — как тень. И это женой называться может?
Настасья устало вздохнула и пошла переодеваться. Но, возвращаясь на кухню, замерла у двери. Из комнаты доносился разговор Светланы Викторовны и Дмитрия. То, что она услышала, ударило как обухом по голове.
— Дима, а вот Верочка, дочь моей подруги, — совсем другое дело. Умница, из приличной семьи. И, между прочим, на тебя положила глаз, — сладким голосом говорила свекровь. — И её не смущает, что ты женат. Это ведь не навеки…
У Настасьи перехватило дыхание. Кровь ударила в виски. Как можно такое говорить?! Ей хотелось закрича́ть, швырнуть что-нибудь, но она молча зашла в ванну, чтобы не сорваться.
Через пару минут вышла, опираясь на стену. Дмитрий встревоженно подскочил:
— Настасья, что с тобой?
— Ничего. Просто переутомилась.
— Вот, ещё и больная! — подхватила Светлана Викторовна. — Конечно, это она так внимание привлекает.
Настасья промолчала, но утром стало хуже. Скорая, больница, анализы. Через час она уже сообщала Дмитрию:
— Ничего страшного нет. Просто… я беременна. Нам нужен покой и чуть больше заботы.
Дмитрий крепко обнял её, слёзы катились по его лицу. Но радость длилась недолго.
Вернувшись домой, Настасья узнала, что Светлана Викторовна никуда не ушла. И, что хуже всего, не собиралась останавливаться.
— А ты уверен, что ребёнок твой? — ледяным голосом спросила свекровь сына, когда Настасья вышла на минутку.
— Мама, ты в себе?! — не сдержался он.
— Она вечно где-то пропадает! Ты даже не видишь, как тебя дураком выставляют!
Настасья застыла в коридоре. Дальше терпеть было нельзя. Она вошла в комнату и твёрдо сказала:
— Я больше не намерена оправдываться. Это твоя квартира — я уйду. Дмитрий, выбирай: ты со мной или остаёшься здесь. Но я не позволю себя унижать. Я стану матерью. И хочу, чтобы мой ребёнок рос в любви, а не в грязи.
— Вот и правильно! Пусть убирается, — с холодной усмешкой бросила Светлана Викторовна.
Но Дмитрий не шевельнулся. Он смотрел на мать, будто видел её впервые.
— Думаешь, я это терпел ради тебя? Нет, мать. Я люблю Настасью. А тебя… мне просто тебя жаль. Ты всех от себя оттолкнула. Четыре брака — и ни с кем не ужилась. А теперь мне советы даёшь? Нет. Я ухожу. Семью строить буду с Настасьей. Не лезь в мою жизнь.
Он развернулся и крикнул в коридор:
— Настя! Где наш чемодан для переезда?
Прошёл год. В новом микрорайоне, по аллее парка, шли трое: Дмитрий, Настасья и маленький Степан, мирно спящий в коляске. Они купили квартиру пополам, выплачивали ипотеку, жили трудно, но счастливо.
— Холодновато, — заметил Дмитрий. — Домой?
— Пора. Степа скоро проснётся.
Но тут Настасья заметила нечто странное. Кто-то шёл за ними, прячась за деревьями.
— Дима, за нами следят.
Дмитрий резко остановился:
— Мама! Хватит уже в шпионов играть!
Из-за дерева вышла Светлана Викторовна. Настасья едва узнала её: сгорбленная, постаревшая, с потухшим взглядом.
— Я… простите. Просто хотела посмотреть на внука. Хотя бы мельком…
— Ты могла прийти как нормальный человек, — сухо сказал Дмитрий.
— Не могла. Стыдно. Я… всё поняла. Простите меня. Настасья… я думала, ты испортишь ему жизнь. А оказалось… я ошиблась.
Настасья молчала. В ушах ещё звучали её старые слова. Но теперь перед ней стояла не семейный тиран, а пожилая женщина, просящая прощения.
— Мы идём домой. Если хочешь — можешь пойти с нами. Если Дмитрий не против, — наконец сказала она.
— Я не против, мама. Но только честно. Без намёков и вмешательства.
— Клянусь. Я просто… хочу вас иногда видеть. Степу. Вас обоих. Больше мне ничего не нужно…
На этот раз Настасья не держала зла. Они пошли рядом. Степа спал, а Светлана Викторовна, молча улыбаясь, катила коляску. Прошлое осталось позади.
Даже железные сердца могут научиться любить.
