11 мая
Сегодня думала о том, как всё изменилось за этот год. Вспомнила тот вечер, когда вернулась домой поздно — измотанная после работы, голова раскалывалась, а в груди давило от усталости. Я и не подозревала, что меня ждёт новая волна упрёков и напряжения.
Как только я переступила порог, из кухни донёсся до боли знакомый, уже набивший оскомину голос:
— Наконец-то явилась! — язвительно бросила Светлана Михайловна, моя свекровь. — Уже ночь на дворе, а ты только собралась домой. Это что за работа такая — забывать про мужа и хозяйство?
— Проект сдавали, задержалась, — спокойно ответила я, на автомате вешая пальто.
— Ой, проект! — фыркнула она. — А Сергей голодный, между прочим. В раковине гора грязной посуды, в квартире пыль, да и сама ты еле на ногах стоишь. Разве так жёны себя ведут?
Я молча прошла в комнату переодеться. Но, возвращаясь, застыла у двери — из гостиной доносился разговор свекрови с Сергеем. То, что я услышала, выбило меня из колеи.
— Серёжа, вот у Людмилы дочь, Верочка — золото, а не девушка. Из хорошей семьи, умница, — слащаво говорила Светлана Михайловна. — И знаешь, она на тебя смотрит. А то, что ты женился — так это ведь не навсегда…
У меня перехватило дыхание. Кровь ударила в виски. Как можно такое говорить? Руки дрожали, хотелось закричаться, швырнуть что-нибудь, но я стиснула зубы и заперлась в ванной.
Через несколько минут вышла, едва держась на ногах. Сергей встревожился:
— Лена, ты в порядке?
— Всё нормально. Просто устала.
— Вот, ещё и приболела! — тут же встряла свекровь. — Наверняка просто истерит, чтобы внимание привлечь.
Я промолчала. Но утром стало хуже. Вызвали скорую, больница, анализы. Через пару часов я сообщила Сергею:
— Ничего страшного. Просто… я беременна. Нам нужно больше покоя и заботы сейчас.
Он обнял меня так крепко, что захрустели рёбра, а по щекам текли слёзы. Но радость длилась недолго.
Дома нас ждала Светлана Михайловна — и, как оказалось, она не собиралась сдаваться.
— Ты уверен, что ребёнок твой? — холодно спросила она сына, когда я вышла в коридор.
— Мать, ты слышишь себя? — у него перехрипел голос от злости.
— Она же вечно где-то пропадает! Ты даже не видишь, как тебя дурачат!
Я застыла за дверью. Хватит. Вошла в комнату и чётко сказала:
— Я больше не буду оправдываться. Это твоя квартира — я уйду. Сергей, решай: ты со мной или остаёшься здесь. Но я не позволю больше унижать себя. Я стану матерью. И мой ребёнок будет расти в любви, а не в токсичности.
— Ну и правильно! Пусть убирается, — торжествующе бросила свекровь.
Но Сергей не двинулся. Он смотрел на мать, будто видел её впервые.
— Думаешь, я терпел всё это ради тебя? Нет. Я люблю Лену. А тебя… мне просто жаль. Ты всех от себя оттолкнула. Четыре брака — и ни с кем не смогла ужиться. И теперь мне советуешь? Не надо. Я ухожу. Строить семью — с Леной. Не лезь в мою жизнь.
Развернулся и крикнул:
— Лен! Где наш дорожный чемодан?
Прошёл год. Сегодня мы втроём гуляли в парке: Сергей, я и маленький Алёшка, сладко сопевший в коляске. Мы живём в новой квартире, купленной пополам — оба вложились. Трудно, но счастливо.
— Похолодало, — заметил Сергей. — Может, домой?
— Да. Алёшенька скоро проснётся.
Но тут я заметила нечто странное. Кто-то шёл за нами, прячась за деревьями.
— Серёж, за нами следят.
Он резко остановился:
— Мама! Хватит уже в детективы играть!
Из-за дуба вышла Светлана Михайловна. Я её едва узнала — сгорбленная, постаревшая, взгляд потухший.
— Я… простите. Просто хотела увидеть внука. Хоть одним глазком…
— Могла бы просто прийти. Ты же знаешь адрес, — сухо сказал Сергей.
— Не смогла. Стыдно. Я… всё поняла. Простите. Я ошибалась. Лена… я не со зла. Думала, ты ему жизнь сломаешь. А вышло — ты её починила.
Я молчала. В ушах ещё звенели её старые слова. Но передо мной стояла не прежняя семейная гроза, а просто пожилая женщина, просящая прощения.
— Мы идём домой. Если хочешь — пройдёшься с нами. Если Сергей не против.
— Мам, я не против. Но только честно. Без игр.
— Клянусь. Я просто хочу иногда видеть вас. Алёшеньку. Вас обоих. Больше мне ничего не нужно…
В этот раз я не держала зла. Мы шли рядом. Алёшка спал, а Светлана Михайловна, молча улыбаясь, катила коляску. Прошлое осталось позади.
Даже каменные сердца могут оттаять.
