«У вас месяц, чтобы съехать из моей квартиры!» — холодно бросила свекровь.
В тихом городке под Самарой, где старые дома помнят ещё советские времена, моя жизнь раскололась на «до» и «после». Я, Светлана Козлова, два года жила с Игорем душа в душу, и когда он сделал предложение, мне казалось — счастье в кармане. Его мать, Галина Степановна, всегда была со мной приветлива. Но её слова после свадьбы стали ударом, от которого до сих пор немеет сердце.
Я ладила с Галиной Степановной. Кивала на её советы, поддакивала в разговорах, и она отвечала мне тем же. Ни единого упрёка, ни одной лишней претензии. Думала, мне повезло — не зря же соседки шептались: «У Светки свекровь — золото». На подготовку к свадьбе мои родители, живущие на пенсию, смогли собрать лишь пятую часть бюджета. Галина Степановна покрыла остальное — и я готова была чуть ли не в ноги поклониться. Торжество удалось, а я уже рисовала в голове нашу счастливую жизнь.
Но едва кончился свадебный переполох, а мы вернулись в её трёшку, где жили с Игорем, свекровь позвала нас на разговор. Её фраза врезалась в память, будто гвоздь в сердце:
— Дети, я своё дело сделала, — начала она, глядя куда-то мимо нас. — Игоря подняла, выучила, свадьбу вам устроила. Не держите зла — но съезжайте через месяц. Вы теперь семья. Крутитесь как хотите. Мне тоже надо для себя пожить.
Я онемела. Она продолжила, и каждое слово было как пощечина:
— И не надейтесь, что с внуками помогу. Всю молодость сыну отдала, а в няньки не нанималась. В гости — милости просим. Но на шею мне не садитесь. Не осуждайте. Когда сами будете на моём месте — поймёте.
Мир перед глазами поплыл. Как так? Мы только начали, а она уже выставляет нас за дверь? Квартира ведь и Игорю принадлежит! А эти слова про внуков… Я знала бабушек, которые молились о внучатах. А у меня — такая.
Но хуже всего было то, что Игорь молча кивнул. Даже не попытался возразить — сразу полез искать объявления о съёме и подработку. Его покорность резала глубже, чем ультиматум Галины Степановны. Я смотрела на мужа и не понимала: почему он не встал за нас?
Родители помочь не могли — сами едва сводили концы с концами. Чувствовала себя брошенной. Галина Степановна будет разваливаться в трёх комнатах, а мы — ютиться в углу, считая рубли? Мы же только расписались!
Ночью я плакала в подушку. Вспоминала, как гордилась отношениями со свекровью, как верила ей. А она просто притворялась. «Пожить для себя» — смешно. Разве мы просили золотые горы? Дать нам хотя бы год! Но выставить через месяц…
Игорь, уткнувшись в телефон, моих слёз не видел. На мои вопросы отмахивался: «Мама права, Света. Надо быть самостоятельными». Его безразличие добивало. Я теряла не только дом — теряла мужа, который выбрал мать вместо нас.
Душа рвётся между злостью и страхом. Хочется кричать на свекровь, трясти Игоря — но толку не будет. Её решение — закон. Его молчание — приговор. Начинать всё с нуля, пока она в тепле… Эта обида, как ржавчина, разъедает душу. Смогу ли простить их когда-нибудь? Не уверена.
