«У вас месяц, чтобы съехать!» — заявила свекровь. А муж… согласился.
С Васей мы прожили вместе два года, и, казалось, всё шло как по маслу. В брак не спешили, ютились в его маминой квартире, и я искренне верила, что мне повезло со свекровью. Татьяна Ивановна всегда была доброжелательна, мудра, ненавязчива. Не лезла в наши дела, не придиралась, держала дистанцию. Я уважала её, ценила советы, звала «мамой» и была уверена — между нами полное понимание.
Когда решили пожениться, она взяла все расходы на себя. Мои родители в тот момент едва сводили концы с концами, поэтому помогли лишь посильно. Я была благодарна. Казалось, мы — одна семья. Оказалось, я глубоко заблуждалась.
Прошла неделя после свадьбы. Сидим на кухне, пьём чай с вареньем, и вдруг она спокойно, без тени сомнения, говорит:
— Ну вот, детки, я своё дело сделала. Сына вырастила, выучила, на ноги поставила, даже невесту ему хорошую нашла. Свадьбу вам устроила. А теперь, не серчайте, но у вас месяц, чтобы съехать. Теперь вы семья — сами разберётесь. Не бойтесь, сначала трудно будет, зато научитесь по-настоящему стоять друг за друга.
У меня в глазах потемнело. Пыталась отшутиться:
— Мам, вы шутите?
Она покачала головой:
— Нисколько. Мне 55, я хочу пожить для себя. Устала быть «чужой опорой», «хозяйкой жилья», «вечной спасительницей». Хватит. Если решите завести детей — сразу предупреждаю: няньки из меня не будет. Бабушка — да, но без ночных бдений у кроватки. Заходите в гости, рада буду, но свою жизнь я себе возвращаю. Поймёте… когда состаритесь.
Я онемела. Мы же только расписались! Ещё не отдышались после свадьбы, а нас уже выставляют. По брачному договору Вася — совладелец квартиры, у него там доля. И вдруг — «съезжайте».
Но хуже всего была его реакция. Вася… просто кивнул. Не спорил, не возмутился. Даже не попытался поговорить. Взял ноутбук, начал искать объявления о съёме и буркнул:
— Раз мама так решила… Ничего, Кать, найдём. Может, мне подработку поискать. Всё наладится.
Я сжала кулаки под столом. Внутри всё переворачивалось. Мои родитьели помочь не смогут — но они бы никогда не вышвырнули нас на улицу. Почему она такая бессердечная?
Хотелось кричать. Мы только начали путь, а нас уже вычеркнули.
Позже, наедине, я попыталась объяснить Васе, как мне больно. Он лишь пожал плечами:
— Её право. Её квартира. Хочет пожить одна — нормально. Не будем драму разводить.
Тогда впервые почувствовала между нами пустоту. Холод. Поняла — он не муж. Он сын. Пока она решает — он подчиняется. А я?
Я здесь чужая.
Прошёл месяц. Снимаем крохотную однушку за 30 тысяч в месяц — почти вся моя зарплата. Вася перешёл в другой офис, задерживается допоздна. А я сижу у окна в полутьме, смотрю на слякоть за стеклом и думаю: а была ли я для них когда-то родной?
Старалась ведь. Готовила, убирала, угождала. А вышло — они семья. А я так, временный попутчик.
Да, злость ещё кипит. Да, обида гложет. Но… может, эта проверка покажет, выдержим ли мы с Васей удар. Или разлетится наша лодка о первые же камни.
Одно не даёт покоя: разве любящая мать выгонит сына через неделю после свадьбы, зная, что он не окреп?
Или настоящая любовь кончается там, где начинается слово «моё»?