«Это не его ребёнок!» — орала свекровь. А потом он пришёл с кольцом… Слишком поздно
Тот вечер врезался в память навсегда. До сих пор дрожь пробегает по спине, стоит лишь вспомнить. Я готовилась, будто к самому важному дню: зажгла свечи, накрыла стол — лёгкий салат, его любимая запечённая форель, белое вино. И главное — та новость, что перевернула мою жизнь.
Мне тогда едва исполнилось девятнадцать. Жила я в Рязани, снимала с Артёмом маленькую квартирку на окраине. Мы встречались почти год. Он осыпал меня розами, называл «своей путеводной звёздочкой», клялся, что никогда не оставит. Я верила. Строили планы — наивные, как у всех влюблённых, когда кажется, что одной любви достаточно.
И вот я говорю:
— Тёма, у нас будет ребёнок…
Он замер. Потом лицо его исказилось.
— Что? Ты что сказала?
— Я беременна, — повторила я, всё ещё надеясь увидеть в его глазах счастье.
Но в ответ — крик. Грубый, злой.
— Это не мой! Ты что, совсем спятила? Я не готов к этому! Убирайся со своим животом!
Он хлопнул дверью. И пропал.
Я звонила — он не брал трубку. Потом мой номер оказался в бан-листе. Мне было плохо, страшно, одиноко. Но больнее всего было осознавать, что человек, с которым я мечтала о будущем, вмиг стал чужим.
Попыталась достучаться до его матери. Надежда Петровна встретила меня на пороге своей квартиры в Липецке. Даже внутрь не пустила — стояла в халате, руки на груди, взгляд ледяной.
— Пошла вон, — бросила она. — Хватит морочить голову моей семье. Этот ребёнок не от Артёма! Ты просто ищешь, на кого бы переложить свою ответственность. У моего сына другие планы, ему не нужны твои ошибки!
Я стояла в подъезде, чувствуя, как сердце разрывается на части. Ни поддержки, ни сочувствия, ни капли человечности. Только презрение.
Но даже тогда мысль избавиться от малыша не пришла мне в голову. Он был уже во мне. Мой. Чистый, безгрешный. Почему он должен страдать за слабость взрослых?
Прошло три года. Я родила. Сына назвала Мишей. И каждое утро, когда он просыпается, смотрит на меня и улыбается, я благодарю небо, что не сдалась. Да, было тяжело. Работала по ночам, шила на дому, стирала вручную, ела одни макароны. Но Миша — моё счастье. Моя жизнь.
А потом… раздался звонок в дверь. На пороге стоял Артём. Тот самый. Но другой — потухший, похудевший, с пустым взглядом.
— Можно поговорить? — тихо спросил он.
Оказалось, он попал в страшную аварию. Врачи спасли его, но… теперь он бесплоден. Больше детей у него не будет. Невеста ушла, не захотела «жить с калекой». И тут он вспомнил обо мне. О сыне. О том, что «потерял своё».
— Я хочу быть с вами, — сказал он. — Жениться. Заботиться. Воспитывать Мишу. Исправить всё.
Я смотрела на него и будто слышала тот самый хлопок двери, который когда-то отрезал меня от его жизни. Видела его лицо — в тот вечер, когда он предал меня. Вспоминала, как молилась ночами, чтобы малыш родился здоровым. Как плакала в подушку, когда Миша впервые сказал «мама». И просто… закрыла дверь. Без слов. Без криков. Без упрёков. Всё уже было сказано.
Теперь его звонки остаются без ответа.
Кто-то скажет: «Прости, дай шанс». Но у меня есть сын. И он заслуживает отца, который любил его с первой секунды. А не того, кто приходит, когда других вариантов уже нет.
А как вы думаете — правильно ли я сделала, не пустив его обратно в нашу жизнь?
