Любовь, ну что ты всё «Нина Петровна», «Нина Петровна»? Словно бы мы на собрании в Тульском парке, а не за семейным столом. Это уже врезается в уши, честно, свекровь прижала губы, где ещё почти не отстряхнули крошки от юбилейного торта, и отставила чашку с чаем в сторону.
Тишина застряла над столом. Гости тётка мужа из Тулы, двоюродная сестра с капризным ребёнком и соседка, приглашённая «для количества», замерли, ожидая, что будет дальше. Андрей, муж Любови, сразу же зарылся в свою тарелку оливье, делая вид, будто он живо интересуется ингредиентами. Когда начиналась буря, он всегда прятал голову в песок, позволяя женщинам разбираться со своими «бабскими делами».
Любовь медленно отложила вилку, протёрла губы салфеткой и посмотрела на свекровь. Нина Петровна сидела во главе стола, прямая, как столб, в лучшем люрексном платье, и своей позой отдавала приказ подчиниться.
Нина Петровна, я называю вас по имени и отчеству из уважения. Это вежливо и соответствует нашему положению, спокойно сказала Любовь, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Какому ещё положению? фыркнула свекровь. Мы теперь одна семья! Я тебе сына отдала, кровь свою. Я теперь, для тебя, вторая мать. А ты мне «выкаешь», как чужая. У нас в роду так не делают. Ванька, невестка сестры, сразу в день свадьбы назвала меня мамой, и они живут в полном согласии. А ты держишь дистанцию. Это плохой повод для высокомерия.
У меня одна мама, твёрдо ответила Любовь. Её зовут Вера Андреевна. Другая мама у меня быть не может, биологически и морально. Вы мама моего мужа. Я вас уважаю, ценю, но «мамой» называть не буду. Простите, если обижаю, но лицемерить я не умею.
Нина Петровна театрально схватилась за сердце, закатила глаза и бросила взгляд на гостей в поисках поддержки.
Вы слышали? «Лицемерить»! Это я-то лицемерие предлагаю? Я к ней с душой, пироги пеку, советы даю, а она воротит нос! Андрей, хоть бы ты сказал жене! Мать обижают в своём доме!
Андрей запнулся, покраснел и выплыл:
Любовь, ну правда маме было бы приятно. Это же просто слово. Традиция такая.
Любовь посмотрела на мужа долгим взглядом, в котором читались и усталость от постоянных претензий его мамы, и разочарование в его бездействии, и предупреждение, что теперь она не уступит.
Для меня это не просто слово, Андрей. Это сакральное понятие. Мама тот, кто меня вынашивал, родил, ночи не спал, когда я болела, и любит без условий. Нина Петровна замечательная женщина, но она мне не мама. Давайте закроем эту тему и не будем портить праздник. Кто ещё хочет торта?
Ужин оказался испорченным. Гости быстро разошлись, чувствуя напряжённость в воздухе. Нина Петровна, провожая их в прихожей, громко шептала соседке, что «современные невестки совсем совесть потеряли, никакой благодарности».
Любовь мыла посуду, в её голове проносилось чувство, будто она маленькая ученица, сделавшая проступок. Ей тридцать, она успешный архитектор, самодостаточная, но рядом со свекровью она иногда становилась неловкой школьницей. Нина Петровна была мастером пассивной агрессии: не кричит открыто, а уколом «заботы» заставляет тебя чувствовать себя виноватой.
На следующий день Любовь надеялась, что конфликт остыл, но её свекровь лишь начинала осаду.
В субботу утром, когда Любовь и Андрей планировали отоспаться, в дверь постучали. Долго, настойчиво, не убирая пальца с кнопки.
На пороге стояла Нина Петровна с огромной тележкой.
Спите? бодро спросила она, вваливаясь в прихожую и не дожидаясь приглашения. Я только что с рынка вернулась, творог купила, свежий, деревенский. Дам, думаю, к детям зайду, сырники испеку. А то Любовушка, наверно, занята, работает, карьеру строит, мужа кормить успевает?
Любовь в пижаме, с растрёпанными волосами, глубоко вздохнула.
Доброе утро, Нина Петровна. Мы не голодны, у нас уже планы.
Какие планы важнее горячего завтрака от мамы? свекровь уже в кухне, громко стучала кастрюлями. Андрей! Вставай, сынок! Мама приехала!
За завтраком, поедая действительно вкусные сырники (это у неё не отнять), Андрей улыбался, а Нина Петровна начала второй раунд.
Смотри, Любовь, как я о вас забочусь. Встала в шесть утра, на рынок съездила, сумку тащила. Спина болит, ноги гудят, а всё равно к вам. Разве чужой человек так сделает? Только мама. Вот почему тебе так трудно назвать меня мамой? Язык отсохнет?
Любовь отложила вилку.
Нина Петровна, спасибо за завтрак. Но забота не покупается сырниками. А титул «мама» не выдаётся за доставку творога.
А за что тогда? прищурилась свекровь. За то, что тебя в роддоме на руки взяли? Так я Андрюшу взяла. Мы теперь родня. Хочу, чтобы у нас было тепло, посемейному. А ты холодная, как рыба. Вчера звонила Вере Андреевне, твоей маме, жаловалась.
Любовь напряглась.
Вы звонили моей маме? Зачем?
Рассказать, как ты себя ведёшь. Думала, она на тебя повлияет. А она мне говорит: «Любовь взрослая девочка, сама решает». Вот оно, воспитание! Попустительство одно.
Пожалуйста, не будьте больше её беспокоить своими жалобами, холодным тоном сказала Любовь. У неё давление, ей нельзя волноваться.
А у меня, значит, давления нет? У меня сердце не болит? голос свекрови задрожал. Я к тебе всей душой Я же стараюсь!
Андрей вмешался:
Мам, ну не начинай. Любовь благодарна, правда. Просто ей нужно время привыкнуть.
Три года уже привыкает! отрезала Нина Петровна. Ладно, если не хотите похорошему не надо. Буду приходить, помогать, пока сама не поймёшь, кто тебе добра желает.
С тех пор визиты стали постоянными. Она приходила «поматерински» проверить, чистые ли у сына рубашки, переставляла кастрюли в шкафах «для удобства», ругалась на шторы, цвет стен и даже марку стирального порошка, добавляя: «Мама плохого не посоветует».
Любовь держалась. Вежлива, но ставила границы: не отдавала ключи от квартиры (хотя Нина просила копию «на всякий пожарный»), не вмешивалась в финансы. Но напряжение росло.
Развязка пришла в ноябре. Любовь тяжело заболела: грипп с температурой почти сорок, ломота, сильная слабость. Андрей, как назло, был в командировке в Пскове и не успел вернуться до пятницы.
Любовь лежала в кровати, погружённая в лихорадочный сон. Позвонила своей маме, но та тоже лежала в больнице с гипертоническим кризом, и Любовь не захотела её тревожить, сказав, что это простая простуда.
В среду в прихожей зазвенел ключ. Андрей оставил запасную копию своей маме, чтобы она полила цветы, если командировка затянется. Любовь почти забыла об этом.
Грохот, шуршание пакетов, громкий голос Нины Петровны:
Кто живой? Андрюша звонил, сказал, ты совсем расклеилась. Я пришла спасать.
Любовь с трудом приподняла голову.
Нина Петровна не подходите заразно
Свекровь вошла в спальню, не снимая пальто. Оглядев комнату, заметила горы недопитого чая, упаковки таблеток, скомканные салфетки. В комнате душно.
Ну и атмосфера! Хоть топор вешай, пробормотала она. И бардак какой. Болеть тоже надо культурно, Любовь.
Она распахнула форточку, и леденящий ноябрьский воздух ударил в разгоряченное лицо Любови.
Закройте, пожалуйста Меня знобит прошептала Любовь, укутываясь в одеяло.
Нужно проветрить, микробы выгнать. Ничего, подождёшь. Я бульон принесла. Вставай, иди на кухню. В постели это как свинарник.
Я не могу подняться, кружится голова.
Не выдумывай. Движение жизнь. Вставай, говорю. Я же тащилась через весь город?
Нина Петровна вышла, гремя посудой, а Любовь, шатаясь, поплелась в ванную, потом на кухню. Хотелась лишь вода, а не уборка.
На кухне свекровь уже выгрузила сумки, но вместо чая начала проверять холодильник.
Господи, мышь! Сосиски, йогурты просрочены Чем ты мужа кормила перед отъездом? Бедный Андрюша, как он с гастритом не упал?
Нина Петровна, мне плохо, сказала Любовь, садясь на стул, голову положив на руки. Можно просто воды?
Воды? Сама наливай, рукиноги целы. Смотрю на плиту жир на ручках. Пока ты болеешь, я генеральную уборку сделаю, а то стыдно перед людьми.
И она начала греметь кастрюлями, протирать шкафы вонючей химией. Запах хлора смешался с запахом болезни, и Любовь тошнота усилилась.
Пожалуйста, не надо уборки Мне нужен покой Уйдите, пожалуйста
Вот те раз! уперлась свекровь. Я к ней как мать! Пришла ухаживать, помогать! А она меня гонит? Я же и давление своё не мерила, а уже за тряпку взялась. Ты бы спасибо сказала.
Спасибо, тихо произнесла Любовь. Но мне не нужна уборка. Нужно лекарство, а я не могу дойти до аптеки. Вы купили то, что Андрей просил?
Ой, список свекровь хлопнула себя по лбу. Забыла. Зато свеклу купила! Борщ сварю. Борщ лучшее лекарство. Ты пока овощи чисти, а я бульон поставлю. Вместе быстрее.
Любовь посмотрела на неё с температурой тридцать девять.
Вы хотите, чтобы я с такой температурой чистила свеклу?
Что такого? Сидеть же можно. Руки работают. Труд лечит. Когда я болела, в огород копала, и жива осталась. Вы всё меня нужен.
В этот момент зазвонил телефон в халате Любови её мама, Вера Андреевна.
Доченька, как ты? Голос совсем плохой. Я уже выписалась, не могу лежать, когда ты болеешь. Я рядом, сейчас подойду.
Через пять минут в квартиру вошла Вера Андреевна, бледная, но решительная.
Мамочка Любовь разрыдалась, впервые за эти дни чувствуя облегчение.
Вера Андреевна, не обращая внимания на Нину Петровну, бросилась к дочери, потрогала лоб, ахнула.
Боже мой, ты же горишь! Быстро в кровать! Я сейчас скорую вызову, если не успеем.
Она без лишних слов помогла Любови лечь, укрыла, принесла влажное полотенце, вытянула лекарства, термос с клюквенным морсом и баночку куриного бульона.
Нина Петровна стояла в дверях, наблюдая за сценой.
Я тоже помогу, заявила она. Уборку начала, борщ варить собиралась. А вы, Вера Андреевна, только бактерии разносите после больницы.
Вера Андреевна повернулась к свекрови, голос был тихим, но твёрдым, как сталь.
Нина Петровна, видите, в каком состоянии Любовь? Ей нужен покой и тишина. Какой уборки? Какой борщ? Ей нужны лекарства и сон. Зачем заставлять её вставать?
Я хотела как лучше! Поматерински! Чтобы она взбодрилась! А она лежит, как квашеная капуста.
Любовь, чуть поправившись после жаропонижающего и маминой заботы, встала на локти. Злость, накопившаяся месяцами, нашла выход.
Нина Петровна, подойдите сюда, пожалуйста.
Свекровь удивлённо приподняла брови, но подошла.
Слушайте меня внимательно. Полгода вы требуете, чтобы я называла вас мамой. Вы обижаетесь, манипулируете, жалуетесь всем вокруг. А сегодня вы показали, почему я никогда вас так не назову.
Почему? фыркнула свекровь. Я к тебе приехала, продукты привезла
Потому что мама это не продукты и не уборка, перебила её Любовь. Посмотрите на мою маму. Она еле стоит на ногах, пришла из больницы, просто дала мне воды и укрыла одеялом. Она не просит меня чистить свеклу, когда я падаю от слабости. Она не ругает мою грязную плиту, когдаИ в тот момент я поняла, что настоящая семьяэто не титул, а взаимная забота, и мы наконец смогли жить в мире.
