10 мая.
Сегодня случилось нечто, что перевернуло мою жизнь. Вспомнил всё, как тогда…
Двадцать лет назад Антонина, моя жена, осталась одна с детьми после гибели Сергея, моего брата. Он разбился на машине под Нижним Новгородом, не дожив и месяца до крестин своей дочери, Галинки. Антонина, сжимая малышку, стояла у могилы, будто тень – бледная, безмолвная.
Она приехала к свекрови, Матрёне Фёдoровне, ища помощи. Но однажды ночью та ворвалась в комнату, где Антонина качала Галину.
“Хватит!” – прошипела Матрёна, швыряя на пол рваный чемодан. – “Убирайся. Это не кровь моего сына.”
Антонина остолбенела.
“Она – его дочь!” – голос её оборвался.
“Врёшь, как сивый мерин. Вон!”
Та ночь запомнилась ей навсегда: колючий снег, скамейка у вокзала, плач ребёнка. Спасла их соседка, Марфа – обнаружила утром у ларька с чебуреками, полумёртвых от холода.
Марфа стала им второй матерью: дала крышу над головой, помогла устроиться уборщицей в поликлинику. Потом сняли угол в коммуналке – тесно, зато своё. Годы шли, а Матрёна Фёдоровна делала вид, что их не существует.
А сегодня – день рождения Гали. Двадцать лет. Марфа, я, её парень Степан – сидели за столом, пили чай с медовиком. И тут – стук.
На пороге стояла Матрёна с букетом гладиолусов и фирменным тортом “Прага”.
“Тонечка, пусти старуху…” – голос дрожал, но глаза бегали, как у голодной кошки.
Не спросив, вошла, уставилась на Галю:
“Ах, какая красавица! Всё в нашего деда!”
Галя нахмурилась:
“Мама, это кто?”
“Как – не знаешь? Я твоя бабушка!”
Марфа швырнула вилку:
“Да ты охренела!”
Матрёна сделала вид, что не слышит:
“Пришла загладить вину…”
Антонина вскипела:
“Вину? Ты назвала мою дочь выблядком! Мы ночевали на улице!”
“Ну, были глупости…” – отмахнулась та.
Галя встала медленно, как судья:
“Зачем пришла?”
Тут Матрёна сдала:
“Пенсия маленькая… Болячки… Родня должна помогать.”
Тишина. Степан закашлялся.
“Так вот оно что”, – Галя сказала тихо, но так, что мурашки по спине. – “Мама голодала, чтобы мне купить учебники. А ты – где была?”
“Я ж старуха!” – взвизгнула Матрёна.
Галя взяла торт и сунул ей в руки:
“На твои похороны хватит. Вали.”
Дверь захлопнулась. Галя обняла мать:
“Прости, что так поздно узнала.”
Антонина рыдала:
“Не надо было тебе…”
“Надо,” – Галя вытерла ей слёзы.
Марфа хлопнула ладонью по столу:
“Ну что, медовик резать будем, а?”
Мы смеялись до слёз. Впервые за двадцать лет Антонина дышала спокойно.
Вывод ясен: семья – не те, кто делит кров, а те, кто в метель подставит плечо. А фальшивые родственники приходят только тогда, когда им что-то нужно. Пусть идут лесом.