Меня зовут Ольга, мне тридцать шесть лет, я замужем за Сергеем, и мы вместе уже почти десять лет. У нас подрастает дочь Арина — ей скоро исполнится шесть. Мы оба работаем, стараемся изо всех сил, строим свою жизнь, никого не обременяя. Но, кажется, моё терпение на пределе.
С самого начала наш брак не знал поддержки. Ни рубля никто не вложил в наш старт. Сначала мы с Сергеем ютились в съёмной однушке, платили за аренду, работали без выходных. Цель была одна — накопить на первый взнос по ипотеке и получить своё жильё. Отпуск? Какие там отпуска. Мы даже новые вещи себе не позволяли. Всё строго по необходимости, всё по списку.
Через три года такой жизни мы наконец купили двушку в центре. Да, в кредит. Да, выплаты ещё лет пятнадцать. Но это было НАШЕ. Мы гордились собой. Стало легче дышать. Мы были счастливы просто потому, что жили одни. Никто не указывал, когда мыть пол, чем кормить дитя и куда складывать носки. Наш дом был нашей крепостью.
А потом настал тот вечер, который всё изменил. Я вернулась с работы — уставшая, но счастливая, ведь дома ждали любимый муж и дочка. Но на кухне, кроме них, сидела его мать — моя свекровь Лидия Ивановна. Она светилась, будто принесла радостную новость. Я ошиблась.
— Оля, я решила, — торжественно объявила она. — Перееду к вам. А свою квартиру отдам Любе.
Мир поплыл перед глазами.
Люба — младшая сестра Сергея. Двое детей, ни одного брака, вечные долги и сплошные проблемы. Свекровь всю жизнь носилась с ней, как с писаной торбой. Всё Любе, всё для неё. Сергей всегда был на вторых ролях. А теперь, выходит, и нашу жизнь должны принести в жертву.
Я пыталась держаться.
— Извините, Лидия Ивановна, но у нас же двушка. Нас трое, и то тесно. Где вы тут разместитесь?
— Да что ты переживаешь, родная! — затараторила она. — Я только вечером буду, поем — и спать. Днём на улице. С внучкой посижу, по дому помогу — тебе же легче! Не выгонять же мне дочь с детьми на улицу — у неё ж ничего нет!
А у нас, значит, есть? Мы за это «есть» десять лет по капле собирали, ночами не спали, чтобы дочь росла в уюте, чтобы у нас был свой угол. Я не из тех, кто молча сдаётся, и твёрдо сказала:
— Простите, но я против. Не хочу, чтобы в наш дом втискивались. Я здесь хозяйка. Мы сами создавали этот уют.
Свекровь резко поменялась. Исчезли «родная» и «помощь». Пошли обвинения — эгоистка, думаю только о себе. Вот она, пожилая, не может оставить дочь в беде, а я, видите ли, о комфорте беспокоюсь.
Сергей… Он сидел молча. Молча! Будто это не его мать собирается вломиться в нашу жизнь, а соседка зашла за солью. Я смотрела на него и не узнавала. Он застрял между двух огней. Только один — жена, с которой он строит семью, а второй — мать, для которой он навсегда останется мальчишкой с ранцем.
Позже, когда мы остались одни, я попыталась поговорить. Но он только опустил глаза и пробормотал: «Не знаю, как поступить. Не хочу ссориться ни с тобой, ни с матерью». А мне разве легко? А как мне быть, когда мне открыто говорят: ты здесь лишняя?
Но я чувствую — выбор неизбежен. Рано или поздно Сергей должен решить, на чьей он стороне. Я устала жить так, будто моё мнение никого не интересует. Я имею право на дом, где мне спокойно. Где не надо оглядываться на свекровь. Где моя дочь не услышит, как бабушка шепчет, кто в семье главный.
Не знаю, чем это закончится. Но знаю одно — я не отдам свой дом. Не позволю разрушить то, что мы с Сергеем строили годами. Даже если ради этого мне придётся бороться с его матерью.
