Свекровь постоянно сравнивает меня с её дочерью, а теперь добралась и до внуков!
Я, Татьяна, замужем за Дмитрием уже восемь лет, и всё это время веду войну со свекровью, Людмилой Ивановной. Что бы я ни сделала — всё не так, а вот её дочь, Ольга, — само совершенство. Сначала я терпела, но теперь она перешла все границы: начала сравнивать наших детей. Моё терпение лопнуло, и я не стану молчать, когда дело касается моего сына!
Мы с Дмитрием поженились сразу после института. Жили в маленьком городке под Воронежем, денег не хватало, но к свекрови я идти не хотела. Людмила Ивановна с первого дня меня невзлюбила. Дима успокаивал: «Мама ко всем моим девушкам так относится, думает, никто меня не достоин». Это не помогало. Мы ютились в общаге, потом снимали квартиру, копили каждую копейку. Когда свекровь узнала, что мы платим за аренду, устроила скандал: «Зачем деньги на ветер? Жили бы у меня, скопили бы на своё жильё!» Четыре года она нас корила за это решение, словно мы совершили преступление.
А в это время Ольга, сестра Димы, вышла замуж. Она тоже не хотела жить со свекровью, и, о чудо, Людмила Ивановна их отпустила без упрёков! «Молодцы, нечего с чужой матерью ютиться», — хвалила она. Дмитрий был в шоке. «Мама, почему мы с Таней — плохие, что съехали, а Оля с мужем — молодцы?» — спросил он. Ответ свекрови добил меня: «Там свекровь стерва, им и так нелегко будет». Я еле сдержалась, чтобы не крикнуть: «А ты, выходит, ангел?» Это был плевок в душу, и я поняла — для неё я всегда буду хуже её дочери.
Ольга, впрочем, мне нравилась, мы хорошо общались. Но в ней был мамин нрав — поучала и вечно всем недовольна. Я избегала конфликтов с Людмилой Ивановной, но она будто специально заводилась. Ей нужно было выместить злость, иначе спала плохо. Когда я забеременела, почти в одно время с Ольгой, свекровь разошлась вовсю. «Оля умница, рожает смолоду, а ты, Таня, моего сына на шею посадила», — твердила она. Я и так с трудом переносила беременность, а её слова резали, как нож. На семейных ужинах она накладывала Оле двойные порции, приговаривая: «Кушай, тебе силы нужны». Мне же доставалось: «Ты слишком разъелась, врачи заругают». Хотя доктора говорили, что всё в порядке. Я молчала, но в конце концов перестала ездить к свекрови, ссылаясь на недомогание.
Мы с Ольгой родили с разницей в неделю — у обеих сыновья. Свекровь сразу объявила, что ребёнок Ольги — вылитый Дима, а в нашем Серёже родства не видит. Меня это не грызло, я радовалась материнству. Но когда Людмила Ивановна начала сравнивать детей, у меня закипела кровь. Теперь это касалось не только меня — страдал мой сын. Я не хочу, чтобы Серёжа рос с мыслью, что он хуже. Дима думал, что я сгущаю краски, но я видела, как свекровь носит внука Ольги на руках, а нашего лишь покручивает.
Когда Серёже исполнилось четыре года, ситуация ухудшилась. Свекровь не унималась: «У Оли сын уже буквы учит, а ты, Таня, ребёнком не занимаешься». Когда я отдала Серёжу в садик, она назвала меня кукушкой: «Сбрасываешь дитя, лишь бы без него быть! А Оля дома сидит, воспитывает». Эти слова жгли, как огонь. Даже Дима начал замечать несправедливость. Я пока молчу, но ненадолго. Если он не поговорит с матерью, я сЕсли она не прекратит, я выскажу ей всё прямо в глаза, и пусть потом не жалуется.