Свекровь потребовала у меня дубликат ключей от квартиры, а я отказала.
Зачем тебе, Тамара Ивановна, ключи? Мы же не собираемся в кругосветку, а у нас и кота нет, говорила я, Ольга, ставя чистые тарелки в сушилку. Спина моя будто натянутая струна.
Тамара Ивановна, полновесная и удивительно подвижная для своих шестидесяти двух лет, сидела за столом, помешивая давно остывший чай. Пришла «помочь с новосельем», а её помощь сводилась к советам, где разместить диван и почему мои шторы напоминают «мрачную тоску».
Оля, что за странности? удивилась она, поднимая брови под густой челкой. Это ведь элементарная безопасность. Трубу могут прорвать, проводка заискрится, а ключи могут потеряться. Поэтому я уже привезла запасной комплект. Я же для вас стараюсь, глупенькие.
Павел, мой муж, сидел рядом, глотая пряник, и старался не вмешиваться. Он добрый и трудолюбивый, но под напором матери часто сдавался, как школьник, попавший в просак.
Если труба прорвётся, мы перекроем воду. Если нас не будет дома, управляющая компания откроет стояки, парировала я, обернувшись к свекрови. А ключи у нас не пропадают: кодовый замок на подъезде, видеодомофон и отличная память.
Ой, не зарекайся! отмахнулась она. Паша в третьем классе трижды терял ключи, я уже замки меняла. Да и зачем нам тайны? Дубликат лишь бы лежал в моём шкафчике, хлеба не просит. Вам будет спокойнее.
Спокойнее только тогда, когда ключи только у нас, твёрдо сказала я. Мы взяли эту квартиру в ипотеку, годами её отремонтировали, каждый уголок подстроили под себя. Это наш личный мир.
Тамара Ивановна поджала губы, и в кухне мгновенно стало тяжело.
Значит, я вам чужая, тихо произнесла она, отодвигая чашку. Сын вырастила, ночи не спала, а теперь даже доверия нет держать запасной ключ. Ладно, Паша, собирай гостинцы, пойду. Не стану мешать вашему «личному пространству».
Она встала, скрипя коленными суставами, держась за спину. Павел сразу вскочил.
Мам, зачем так? Оля только хотела сказать, что мы ещё не полностью обжились
Поняла, сынок. Невестка хозяйка, её правила. А мать лишь обслуживала, когда пирожки надо испечь.
Свекровь ушла, оставив после себя аромат дешёвых духов и чувство вины, которое, как липкая паутина, осело на плечах Павла. Как только дверь захлопнулась, он обратился ко мне.
Оля, может, ты слишком резко? Она просто хотела всё сделать как лучше. Если бы ключи лежали у неё в вазе, они бы пылились, а мама была бы довольна.
Паша, ты свою маму знаешь лучше меня, я устало села. Сначала ключи «просто полежать». Потом она проверит, не пылятся ли они, зайдёт полить цветы, пока мы на работе, хотя у нас лишь три кактуса. А потом придёт домой и обнаружит, что моё бельё переставлено, а в холодильнике кастрюля с жирным борщом, потому что я «голодом морю» мужа. Мы это уже видели у твоей сестры Светы, помнишь?
Павел вспомнил, как тогда теща помогала Свете с новорождённым, оставив ключи у неё, а муж Светы едва не развёлся, обнаружив её в спальне в семь утра с пылесосом.
Света виновата, она мягкотелая, неуверенно сказал он. А ты у меня кремень, мама тебя боится, не стала бы она без спроса ходить.
Довольно, прервала я. Тема закрыта. Ключи только у нас.
Неделя прошла спокойно. Мы наслаждались первой понастоящему своей квартирой: светлые стены, просторный гардероб, балкон, где по утрам пить кофе. Ощущение защищённости стало для меня священным.
Но в субботу утром позвонила Тамара Ивановна.
Пашенька, сынок! Вы дома? её голос звучал тревожно.
Да, мама, спим ещё, выходной, пробормотал Павел, глядя на часы было девять.
На рынке видела тюль, просто сказка! Подойдёт к гостиной, а у вас жалюзи как в больнице. Я уже купила, сейчас привезу!
Мам, не надо тюль, нам нравятся жалюзи начал я, но трубка зазвенела.
Через сорок минут в домофон позвонили. Я, в халате, с тоской посмотрела на мужа.
Открывай. Тюль пришёл.
Тамара влетела, как буря, с пакетами в руках и сияющей решимостью.
Смотрите, какая красота! раскрыла ткань с золотыми узорами. Богатый вид! Паша, тащи стремянку.
Тамара Ивановна, спасибо, но у нас концепция минимализма, вежливо, но твёрдо ответила я, заваривая кофе. Золотые узоры сюда не подходят.
Что за концепция! отмахнулась она. Голые стены нужно украсить.
Последние два часа превратились в изнурённую оборону: она пыталась развесить тюль, ругалась на ламинат («пыль видно!») и упрекала меня в том, что я не ношу тапочки («застудишься, детей не будет»). Когда она ушла, унося отвергнутый тюль, я почувствовала себя выжатой, как лимон.
Видишь? сказала я Паше. Если бы у неё были ключи, тюль уже бы висел, а мы бы только обиделись.
Он молчал, но глаза его уже говорили «да».
Немного спустя Павел принёс домой конверт, запечатанный скотчем.
Мам, вот дубликат, но открывать его можно только в случае ЧП, если нас двоих нет дома, сказал он, протягивая «ценный» пакет.
Тамара сияла, прижимая конверт к груди, как икону.
Спасибо, сынок! Теперь будет спокойнее, держу в комоде, под бумагами. Я же не варвара, без спроса не лезу.
Я улыбнулась, но внутри у меня шипели коты. Мне не нравилась эта игра, но другого способа отстоять границы я не видел.
Через месяц всё шло мирно: теща звонила реже, в гости не напрашивалась. Я думал, что проверка была напрасной, но, может быть, она действительно изменилась.
Всё изменилось в среду, когда в приложении «умный дом» всплыло уведомление: «Движение в прихожей», затем «Попытка открыть дверь». На экране я увидела Тамару Ивановну, стоящую на лестничной площадке, держащую наш разорванный конверт и пытающуюся вставить в замок неподходящий ключ. Я нажала запись, позвонила Паше.
Паш, ты можешь сейчас говорить? спросила я.
Да, у меня обед. Что случилось? ответил он, глядя на видео.
Она пытается войти! Ключ не подходит, но она упорствует.
Мы договорились вечером поехать к ней. В её квартире её встретила в халате, с возмуткой в глазах, держа в руках разорванный конверт.
Шутники! Дали мне левые железки, я чуть замок сломала! Соседка уже смотрела как на воровку! воскликнула она.
Павел стоял в дверях, ошарашенный.
Мам, мы договорились: только в случае ЧП, сказал я, пытаясь сдержать гнев. Что случилось? Где пожар?
Я мимо проезжала, думала зайти, котлетки принести, а вас нет, оправдывалась она. Думала, просто помочь, а вы мне эту дрянь подсунули!
Я вышел вперёд.
Вы нарушили договор, разорвали конверт и попытались войти без приглашения, сказал я. Это нарушение неприкосновенности жилища.
Я мать! Я имею право знать, как живёт сын! вопила она.
Хватит! воскликнул Павел, и её голос затих.
Я взял из её руки ключ от склада, положил его в карман и сказал:
Больше никаких дубликатов. Ни «на всякий случай». Приходите в гости только по приглашению, минимум за день.
Она схватилась за сердце, будто от театральной драмы, но я лишь кивнул Ольге, и мы ушли.
На лестнице, спускаясь молча, Павел глубоко вдохнул вечерний воздух.
Прости меня, сказал он, не глядя на меня. Ты была права с самого начала. Нужно было сразу сказать твёрдое «нет».
Ты молодец, Паша, ответила я, сжимая его руку. Защищать семью наше дело.
Он улыбнулся и предложил поменять замки, но я отказалась: наш умный замок надёжнее, а маме дадим время остыть.
Тамара молчала две недели, не звонила, не писала. Мы с Павлом переживали, но поддерживали друг друга прогулками и походами в кино. Через две недели пришло её сообщение: «Испекла пироги с капустой, если захотите, заходите». Мы решили поехать, но ключи остались дома, в сейфе, где их знает только я.
Встреча прошла без скандалов, теща лишь поджимала губы, но тема ключей осталась закрытой. Мы поняли, что дом это не только стены и замки, а место, где тебя слышат и уважают. И пока маленький металлический кусочек свободы остаётся только в наших руках, наша семья будет в безопасности.
