Борис, ты точно не забыл уголь? В прошлый раз ведь пришлось нестись в сельпо, а там, кроме сырой березовой чурки, ничего нет, Катя повернулась ко мне, пока я вел «Ладу» по разбитой деревенской колее.
Всё взял, Катя. И уголь, и розжиг, и шашлык твой уже маринованный в сумке-холодильнике, я кивнул, мельком бросив взгляд на жену. Отдыхать едем, расслабься. Две недели дачного отпуска, тишина, птички, и этот твой любимый газон, о котором ты всю зиму мечтала.
Катя довольно откинулась в сиденье, закрыла глаза. Газон… Для нее это целый символ. Когда мы только три года назад взяли этот участок под Боровском, тут кроме глухих зарослей лопуха и ржавой ванны, скособочившейся на цементных кирпичах, ничего не было. Катя сама разбирала завалы, таскала мусор, а потом мы наняли таджикскую бригаду площадку перед домом выровняли, элитный рулонный газон уложили. Недёшево в кои-то веки вышло, но для Кати это был центр спокойствия, райский уголок.
Она на него пылинки сдувала. Могла по часу босиком ходить, читать, пить кофе или сделать пару асан на рассвете. Даже играть в мяч на нем никому не разрешала беречь дерн, как зеницу ока. Катя считала: дача место для души, а не для лопаты и надсадной спины, будто бы не все мы потомки советских земледельцев.
Надеюсь, мама не забыла полить газон, пока нас не было, проговорила Катя сквозь сомкнутые ресницы. Всю неделю под тридцать держалось.
Да что ты дергаешься, я махнул рукой. Мама Наталья Степановна толком пообещала следить, дом на нее оставили, поливать, вон, сама приедет. Она знает, какой у тебя бзик на счет этой травы.
Наталья Степановна, моя мать, типичная советская женщина. Хваткая, громкая, работящая до самозабвения, убеждена на все сто земля не должна простаивать. Каждый клочок обязан родить морковь или хотя бы петрушку. Первый год Катя с мамой рубились за каждый метр земли: мама ворчит, что газон баловство и мартышкин труд, но вроде потом смирилась и ограничилась своей теплицей в дальнем углу.
Машина вырулила на знакомый гравий. Я вылез вместе с Катей, которая схватилась за засов на калитке. Воздух хвоя, смола да цветущий жасмин. Катя мечтательно шагнула было на участок, и… хлоп сумка с ноутбуком выскользнула из руки прямо в пыль.
Что такое? крикнул я из машины, но, не услышав ответа, выключил двигатель и подошел.
Катя стояла, остолбенев. Я поднял глаза и сам дар речи потерял.
Газона не было.
Раньше перед домом тянулся ровный, бархатистый лужок, а теперь… черное, перекопанное поле, борозды от лопаты, комки земли вперемешку с обрывками дерна разбросаны от крыльца до калитки. В этих бороздах вяло торчали хилые росточки словно издевка.
На этом фоне возвышалась Наталья Степановна в поношенном халате и выцветшей панамке, с лопатой наперевес. Сияет, как будто Олимпиаду выиграла.
О, приехали мои родные! она махнула нам рукой. Я вам тут сюрприз сделала! Еле успела к вашему приезду, хотела удивить.
Катя побелела, будто с нее кровь откачали. Я увидел у нее в глазах такую ледяную пустоту, что стало не по себе.
Катя подошла ближе, посмотрела под ноги из земли торчали мясистые корни газонной травы, разрубленные поперек сетки острым лезвием.
Это что? спросила она сдавленно, я аж передернулся.
Как что? Грядки! Наталья Степановна воткнула лопату поглубже, взмахнула руками. Столько места пропадало! Солнце тут целый день, сам бог велел. Вон, лук посадила, морковку напротив, здесь все под кабачки отсыпала. Представляете своё, родное, без всякой химии. К осени и закатку свою сварим!
Мама, я тяжело сглотнул. Да это же газон. Мы три года назад дали сто пятьдесят тысяч за него, плюс столько сил и удобрений…
Ну и что? отмахнулась она. Сто пятьдесят тысяч за траву?! Да вас развели как мальчиков! Трава на любой обочине растет бесплатно. А здесь польза: вы картошку в магазине по чем нынче видели? Я же для вас старалась три дня без передышки работала, а вы вон по морям шатаетесь.
Катя стояла каменная. Я почувствовал, как у меня в груди сжимается узел не огорчение, а злость. Наглое самоуправство, ни капли уважения к нашим желаниям.
Наталья Степановна, Катя посмотрела прямо матери в глаза. Мы вас просили только поливать цветы. Мы не просили копать. Это дом наш, участок наш.
Я родная мать! мама тут же повысила голос, пошла в наступление. Я лучше вас знаю, как жить надо. Придет голод, вы спасибо скажете за пару баночек своих солений. Газон ваш баловство на потеху соседям. Людмила, из соседнего дома, глянь, смеётся: мол, невестку твою даже укроп не заставишь вырастить.
Мне всё равно на Людмилу, отрезала Катя. И ваши кабачки мне не нужны. Борис, таскай вещи.
Мама вспыхнула, я видел, как у нее щеки покраснели. Она охнула, присела на скамейку и схватилась за сердце.
Катя прошла мимо и ушла в дом, не взглянув на неё ни разу. Я зашел следом внутри пахло деревом и сухой глиной. Жена молча наполнила стакан воды, выпила залпом. Я чувствовал её напряжение такой Катю редко видел.
Борис, тут не в воспитании дело. Это неуважение. Ей важнее сделать по-своему, чем хоть раз о нас подумать, сказала она жестко.
Поговорю с ней, объясню ещё…
Слишком поздно, перебила Катя. Три года уговаривали, бесполезно. Как отвернулись сразу перекопала всё. Восстановление это снова деньги: рабочим платить, новую землю, рулоны. Грязь и суета на месяц.
Я сел на табуретку, не зная, куда деть глаза.
Что делать хочешь? Гнать её?
Нет. Пусть сама всё возвращает. Выкапывает свои овощи, ровняет землю, за новый газон пусть платит.
У неё только пенсия…
Накоплений её хватит. Она всегда хвасталась, что сберегла на «черный день». Вот для нас пришел этот самый день.
Жёстко, Катя.
Жёстко это приехать домой и увидеть это.
Я только вздохнул, увидев решимость. Катя вышла на крыльцо.
Мама уже трещала за забором с Людмилой, тут же при виде Кати сменила интонацию.
Наталья Степановна, громко сказала Катя. У вас времени до вечера воскресенья. Всё выкопать, привести всё в порядок иначе вызову рабочих, и счёт пришлю вам.
Ты что, с ума сошла?! закипела мать. Я своё здоровье гробила! Не буду ничего копать! Это дом сына, а не твой!
Дом в браке куплен, я владелица. Без согласия нельзя ничего копать. К воскресенью лужайка должна быть ровная. Или всё уничтожат бульдозером, жестко сказала Катя.
Я вышел на крыльцо и впервые в жизни твёрдо встал рядом с женой.
Мам, Катя права. Это наш выбор был мы хотели газон.
Ну всё, выкрикнула мать. Видали, до чего довели? Даже сын против! и, спохватившись, ринулась собирать вещи. Ключи заберите!
Она швырнула связку в траву. Я поднял, отряхнул.
Она уедет к обеду, тихо сказала Катя. Но вернётся за посадками. Людмиле жаловаться всё равно будет.
В тот же вечер я звонил по объявлениям, узнавал цену за восстановление газона «под ключ». Катя была молча и упрямо погружена в свои мысли.
Утром субботы калитка скрипнула мама вернулась. Холодно поздоровалась и пошла к теплице, будто оправдываясь перед самой собой.
Наталья Степановна, вы за грядками? спросила Катя спокойно, даже с вежливостью.
Жалко лук сортовой, голландский.
Мне тоже жалко мой газон, сказала Катя. Восстановление восемьдесят тысяч рублей.
Да вы спятили! За что такие цены?!
Рыночные, можно смету показать.
У меня нет таких денег!
Тогда берите грабли и приводите всё в прежний вид сами, спокойно сказала Катя.
Я принес мешки, Катя запретила мне брать часть работы пусть мама поймёт, что за свои поступки отвечаешь сам.
Два дня подряд Наталья Степановна, бормоча проклятия и театрально кряхтя, выкапывала лук, морковь и всё прочее. Я лишь помогал носить земли, чтобы аппаратура не сломалась, остальное ни рук, ни помощи, как Катя велела.
К воскресенью на месте бывших грядок была черная раскисшая площадка. Наталья Степановна выглядела потерянной ни былой злости, ни обид. Только усталость.
Всё, хрипло сказала она. Довольны?
Спасибо, Наталья Степановна, спокойно сказала Катя, осмотрев участок.
Вот злая ты, Катенька, буркнула мама. Всё по-своему-то только и надо.
Я не злая. Просто хочу, чтобы с моими решениями считались, ответила Катя. Если бы попросили уголок под грядку нашли бы компромисс. А ломать это не дело.
Мама забрала лук и укроп в ящике, спросила, отвезу ли домой отвёз. О ключах спрашивать не стал: Катя сказала твердо пока никто кроме нас доступ к участку иметь не будет.
Через месяц мы разбили новый газон сами, из семян. Земля ожила несмотря на шрамы, молодая трава пробивалась живой зелёной каймой.
На день рождения ко мне мама вернулась тихая, смирная. Привезла пироги с тем самым луком. Улыбнулась, глядя на ровную площадку.
Чистенько, зелёненько… Может, и вправду так лучше. Меньше грязи в дом попадёт.
Катя подлила ей чаю.
Каждому своё место. Овощам в теплице, а отдых здесь.
Война закончилась, земля заживает. А я свою главную истину уяснил: ни у кого нет права перекапывать твой жизненный участок, даже если это твоя мать. Границы должны быть чёткими только тогда наступит мир.
