Мама моментально раскусила свекровь и поставила её на место
Быть обязанным кому-то — тяжёлая ноша, но куда хуже, когда кредитор вечно тычет тебе в лицо своей «добротой», требуя вечной признательности. Мы с мужем, Дмитрием, всегда старались жить по средствам, избегая долгов. Но его мать, Галина Петровна, навязывала свою помощь, лишь чтобы потом бесконечно напоминать, как она нас «выручила». Эти напоминания прекращались только в одном случае — если она снова «одалживала» нам деньги. Даже когда Дмитрий брал у неё в долг и возвращал в срок, она находила повод похвалить себя: «Ну вот, не пришлось вам связываться с банками, с их грабительскими ставками, мать не подвела!» Жили мы в небольшом городке под Калугой, и эта игра в «благодетельницу» отравляла нам жизнь.
Когда встал вопрос о покупке жилья, я твёрдо отказалась от помощи свекрови. Возможность появилась после смерти моей бабушки — она оставила маме квартиру, та продала её и разделила деньги между мной и сестрой. Это была почти половина нужной суммы. Но Галина Петровна тут же заявила, что готова добавить недостающее — с условием, что квартира запишется на неё. Я опешила: «Почему на вас?» — спросила я. «А на кого же? Я же деньги даю!» — отрезала она. Я не сдержалась: «Моя мама тоже дала. Может, тогда оформим на вас обеих?» Свекровь побагровела: «Ты что, смеёшься?» — «Нет, — ответила я. — Мы купим квартиру и оформим на себя. Ваши деньги нам не нужны. Лучше ипотека, чем быть вечными должниками».
К тому времени я уже не молчала, как прежде, и научилась отвечать ей в том же тоне. Это бесило её, и она жаловалась родне, что невестка «совсем обнаглела». Но деньги на квартиру она всё равно всучила Дмитрию, несмотря на наши отказы. Он вернулся домой растерянный: «Прости, я взял у мамы деньги. Она достала меня твоей «упёртостью» и разговорами про кредиты». Я лишь вздохнула: «Хорошо, будем кланяться и благодарить». Но я не представляла, что нас ждёт.
Оплатив часть стоимости жилья, Галина Петровна решила, что теперь имеет право хозяйничать. Она указывала, какие обои клеить, какую мебель ставить, где вешать шторки. «Душевую кабину убрать, я привезу ванну. Мне ванна удобнее, да и будущих внуков купать где?» — командовала она. Мы отбивались, но это было бесполезно. Когда ремонт закончился, свекровь потребовала ключи «на всякий случай». Я кипела от злости, но согласилась, чтобы избежать скандала. Зря.
В первое же воскресенье я проснулась от шума на кухне. В полусне, в одной майке, подошла туда и обомлела: Галина Петровна перекладывала посуду по своим правилам. «Что вы делаете?» — прошептала я. Вместо ответа она взвизгнула: «Безстыдница! Халат надеть слабо?» Моё терпение лопнуло: «А зачем? Это мой дом! Могу хоть голой ходить! А вы что здесь забыли?» — «Твой дом? — зашипела она. — А кто за него платил?» — «Не вы! Кухню оплатила моя мама. Ваши деньги — на санузел, вот там и хозяйничайте!» Дмитрий, разбуженный криками, схватился за голову и сбежал в спальню.
Я поняла — одна не справлюсь, и вызвала подмогу — свою маму, Татьяну Сергеевну. Запершись в ванной, шёпотом объяснила ситуацию. Через полчаса раздался звонок. Свекровь, будто ничего не случилось, открыла: «Ой, Татьяна Сергеевна, с чемоданами? Как неожиданно!» Мама, не церемонясь, парировала: «Заскучала, решила пожить у детей пару недель. Я же вкладывалась в квартиру, имею право. А вы что тут делаете?» Свекровь опешила: «Я… просто заглянула». — «Зачем? — не отступала мама. — Проверить, на месте ли кабинка, которую вы хотели снести? Она мне, кстати, нравится. А ваша ванна, наверное, ещё с застоя. Давайте так: вам — старый чугун, мне — душевая с подсветкой!»
Мама не давала ей вставить слово, и та быстро поняла, что встретила достойного противника. Свекровь замялась: «Ну, сваха, чего мы спорим? Пойдём в кафе, выпьем чаю, поговорим по-хорошему». Они ушли, а мы с Дмитрием, переведя дух, наконец начали день. Не знаю, о чём они говорили, но с тех пор Галина Петровна перестала наведываться без спроса. Больше не лезет с советами и даже вежлива со мной — видимо, поняла, что моя мама не даст её в обиду.
Я рада этой победе, но тревога не уходит. Свекровь затаила обиду, и я чувствую, что она ждёт момента, чтобы снова напомнить о своём «великодушии». Но теперь я знаю: моя мама — моя защита. Один её разговор поставил всё на свои места. И пусть Галина Петровна копит злобу — с матерью за спиной я не отступлю.
**Мораль:** Иногда лучшая защита — это не молчание, а умение вовремя позвать того, кто скажет то, что ты боишься сказать сам.
