Свекровь решила пожить с нами. Но она не ожидала, что я промолчу.
Шесть лет мы с Димой копили на свою квартиру, отказывая себе во всём. И вот наконец купили двушку — уютную, светлую, пусть и с простым ремонтом. Это должен был быть старт нашей новой жизни: семейной, счастливой. Оля ждала ребёнка, до родов оставались считаные дни. Всё было готово: вещи собраны, детский уголок обустроен, оставалось только сделать последнюю уборку перед долгожданным событием.
Оля с самого начала мечтала о своём пространстве — без родительского контроля и, главное, без вмешательства свекрови. С Галиной Петровной отношения всегда были… сложными. Та любила указывать, как правильно жить, дышать, мыть полы. И однажды Оля не выдержала, прямо сказав, что не нуждается в её советах. Свекровь обиделась и пропала из нашей жизни. Но ненадолго.
Когда Дима отвёз Олю в роддом, он и представить не мог, что его ждёт. На следующий же день ему позвонила мать и заявила, что приедет в гости. Он даже не успел возразить. Галина Петровна явилась с чемоданом, окинула квартиру оценивающим взглядом: прихожая — «сносно», шторы — «кошмар», кухня — «ужасный глянец, теперь каждый день натирать!». Устроила ревизию в холодильнике, раскритиковав магазинные блины и пообещав сварить щи. Дима пытался отшутиться, но безуспешно. Мать переоделась в домашний костюм и с видом командира отправилась осматривать остальные комнаты.
Вечером он хотел отвезти её домой, но услышал: «Останусь на ночь. Тебе одному нельзя, вдруг Олю завтра выпишут». И осталась. На одну ночь. На вторую. На третью…
Пока он был на работе, она переставляла вещи, раскладывала одежду, решала, где стоять пеленальному столику и что ещё докупить. Дима уже сходил с ума от её «помощи», но боялся расстроить. И тогда свекровь заявила: остаётся на пару месяцев, помогать с ребёнком. Ведь сами они не справятся.
Когда Олю выписали, встретили её все вместе — родители, Дима и, конечно, сияющая Галина Петровна. Оля сразу почувствовала что-то неладное. Шторы другие, мебель переставлена, в воздухе витает чужой запах. Родители уехали. Свекровь — нет. На немой вопрос жены Дима пробормотал: «Мама поживёт немного. Помогать будет…»
Оля была измотана после родов, но выбора не было. И уже вечером начался кошмар: «Ты неправильно держишь ребёнка», «Ты не так пеленаешь», «Он плачет, потому что ты не умеешь укачивать». Оля молчала, пока свекровь не выхватила малыша у неё из рук. Терпение лопнуло.
— Спасибо, но вы свободны, — тихо сказала она. — Это мой ребёнок. И укачивать его буду я. Сама.
Свекровь закатила глаза, смертельно оскорблённая. Дима попытался что-то промямлить, но Оля взглянула на него так, что он замолчал. Она была спокойна. Уверена. Это был её дом. Её семья.
Галина Петровна собрала вещи. Больше она не приезжала. Дима понял, что жене нужна не критика, а поддержка. А Оля впервые почувствовала себя настоящей хозяйкой. И неважно, сколько времени прошло — главное, она не дала себя сломать.
