Меня зовут Ольга, мне тридцать шесть лет, я замужем за Дмитрием, и мы вместе уже почти десять лет. У нас подрастает дочь Алиса — ей скоро исполнится шесть. Мы оба работаем, изо всех сил стараемся и строим свою жизнь, ни на кого не надеясь. Но, кажется, моё терпение вот-вот закончится.
С самого начала наш брак не был усыпан розами. Ни копейки нам никто не дал на старте. Сначала мы с Димой ютились в съёмной однушке, платили за аренду, работали без передыху. Мечта была одна — накопить на первый взнос по ипотеке и наконец обрести свой угол. Отпуск? Какие там отпуска. Мы даже новые джинсы себе не покупали. Всё по необходимости, строго по бюджету.
После трёх лет такой жизни мы наконец купили двушку в центре Москвы. Да, в кредит. Да, выплачивать ещё долго. Но это было НАШЕ. Мы гордились собой. Оставалось платить несколько лет, но дышать стало легче. Мы были счастливы просто потому, что жили одни. Никто не лез с советами, когда мыть пол, чем кормить ребёнка и куда складывать носки. Наш дом — наши правила.
А потом случился вечер, перевернувший всё. Я вернулась с работы — уставшая, но радостная, ведь дома меня ждали любимый муж и дочка. Но на кухне сидела ещё и его мать — моя свекровь Галина Петровна. Она выглядела возбуждённой, будто принесла радостную весть. Я ошиблась.
— Оль, я решила, — торжественно объявила она. — Перееду к вам. А свою квартиру отдам Иришке.
Мир поплыл перед глазами.
Ира — младшая сестра Димы. Двое детей, три раза разведена, вечные долги и сплошные проблемы. Свекровь всю жизнь носилась с ней как курица с яйцом. Всё Ирочке, всё для неё. Дима всегда был на вторых ролях. А теперь, выходит, и наша жизнь должна крутиться вокруг неё.
Я попыталась сохранить хладнокровие.
— Простите, Галина Петровна, но у нас же двушка. Нам втроём тесновато. Где вы тут разместитесь?
— Да что ты волнуешься, родная! — затараторила она. — Я только вечером буду, поужинаю и спать. Днём на улице. С внучкой посижу, по дому помогу, тебе же легче. Не выгонять же мне дочь с детьми на улицу — у неё ж ничего нет!
А у нас, значит, всё есть? Мы за это «всё» десять лет пахали, недосыпали, чтобы дочка росла в уюте, чтобы у нас был свой угол. Я не из тех, кто молча отступает, и чётко сказала:
— Извините, но я против. Не хочу, чтобы в нашем доме кто-то жил против моего желания. Я здесь хозяйка. Мы сами создавали этот уют.
Свекровь переменилась в лице. Исчезли «родные» и «помощь». Посыпались обвинения — эгоистка, думаю только о себе. Мол, она, пожилая женщина, не может бросить дочь в беде, а я, видите ли, о своём комфорте печИ в тот вечер я твёрдо решила: мой дом — моя крепость, и никому не позволю разрушить то, что мы с Димой строили годами.
