Муж ушёл, оставив ничего. А выручила меня… свекровь.
Когда я осталась одна с шестимесячной дочкой на руках и пустым кошельком, мне казалось — конец. Он не просто ушел, он сбежал, прихватив все наши сбережения, чтобы начать новую жизнь. Бросил нас в арендованной квартире без слов, без средств. Не знала, за что хвататься.
Не ждала помощи даже от родных. Мать отрезала: «Места нет». У неё уже ютилась старшая сестра с детьми, её слово было законом. Я оказалась лишней. Брошенной. Совсем одной.
И вдруг — стук в дверь. Не поверила глазам, когда за порогом увидела… Анфису Петровну, свою свекровь. Женщину, с которой у нас годами были холодные, натянутые отношения. Ждала упрёков, колкостей, но она лишь твёрдо бросила:
— Быстро собирайся. Едете ко мне.
Я замерла.
— Анфиса Петровна, я… Спасибо, но, может, не стоит… — попыталась возразить, но она перебила:
— Хватит! Ты не чужая, ты мать моей внучки. Поехали.
И взяла малышку на руки, заглянула в её глаза и нежно проговорила:
— Пойдём, зайка. Бабушка тебя накормит, сказку расскажет. А мама соберёт вещи.
Я стояла, не в силах вымолвить слово. Та самая женщина, что когда-то шипела: «Ты моего сына в капкан с ребёнком заманила», — теперь гладила мою дочку по голове и смотрела на неё с теплом. Я автоматом собрала сумки. Не верила в реальность происходящего.
Анфиса Петровна отдала нам с дочкой большую комнату в своей квартире, а сама перебралась в крохотную. Я попыталась протестовать, но она отмахнулась:
— Ребёнку простор нужен. Сама знаю. А мне и на кухне сойдёт — привычная доля.
За ужином подала тушёные овощи и отварную курицу.
— Грудью кормишь, — пояснила. — Не жирное надо. Если что — скажешь, другое приготовлю. Не стесняйся.
В холодильнике — полная полка баночек с детским питанием.
— Пора прикорм вводить. Не пойдёт — другое купим.
Тут я не выдержала и разрыдалась. Никто в жизни не заботился обо мне так. Прижалась к ней, как маленькая, и сквозь слёзы прошептала:
— Спасибо… Не знаю, где бы мы были без вас…
Она обняла меня:
— Тихо, родная. Мужики — народ ветреный. Я сама сына одна поднимала — его отец смылся, когда ему восемь месяцев было. Не дам, чтобы внучка моя в нужде росла. Всё наладится. Ты крепкая. Вместе справимся.
Так и зажили втроём. Год пролетел, как миг. На день рождения дочки мы втроём задували свечи на торте: я, малышка и та, кого раньше считала врагом. Смеялись, пили чай, и в тот момент я чувствовала — я не одинока мать, а часть семьи.
И вдруг — снова стук в дверь.
— Мам, — раздался голос бывшего мужа, — хочу познакомить. Это Вика. Можно пожить у тебя пару месяцев? Работы нет, снимать не на что…
У меня в глазах потемнело. В груди — лёд. Боялась: вдруг пустит? Всё-таки её сын…
Анфиса Петровна даже бровью не повела.
— Иди отсюда. И её забирай. Бросил жену с младенцем без гроша, а теперь ещё и наглость явился? Ты мне не сын. А ты, девочка, смотри — с такими недолго гуляют. Захотел — ушёл, захотел — вернулся.
Я стояла, не веря ушам. В этой женщине я не узнавала прежнюю свекровь — она стала мне даже не второй, а главной матерью. Той, что в беде не отвернулась, а подставила плечо.
Шесть лет мы жили вместе. Анфиса Петровна была рядом, когда я снова полюбила и выходила замуж. На свадьбе заняла место матери, с гордостью вела меня под руку к алтарю. А через месяц мы узнали — ждём сына. Она заплакала от счастья. Тогда я поняла: иногда судьба забирает, чтобы потом дать больше. И роднее оказываются не те, кто по крови…
