У нас ночевала свекровь, Галина Дмитриевна. С самого рассвета она ворвалась в нашу спальню с криками:
«Просыпайся, Катя, ты видела, что у тебя на кухне происходит?!» Я вскочила с кровати, ещё в пижаме, сердце колотится, как сумасшедшее. Летлю по коридору, на ходу накидывая старый халат, носом ловлю воздух – вдруг что-то горит? Или газ не выключили? В голове уже рисуется катастрофа: плита полыхает, кастрюля взлетает на воздух. Вбегаю на кухню, а там… прусаки. Целая орда рыжих гадов штурмует стол, тарелки, остатки вчерашнего ужина, который мне лень было убрать. Свекровь стоит, руки в боки, и смотрит на меня так, будто я специально завела эту живность, чтобы её позлить.
«Катя, это у вас всегда так?» – начинает она, голос дрожит от негодования. – «Как можно в таком бардаке жить? У тебя же дети, муж, а на кухне – тараканы, как в коммуналке!» Я стою, будто громом поражённая, и не знаю, что ответить. Ну да, не убрала вчера – после работы еле ноги волочила. Дети орали, муж, Виктор, бубнил что-то про хоккей, а мне только и мечталось – рухнуть в постель. Кто ж знал, что эти мерзкие твари выберут именно эту ночь для своего парада? И главное – откуда они взялись? Живём-то не в развалюхе, квартира нормальная. Ну, вроде нормальная…
Галина Дмитриевна, естественно, не успокаивается. «В мои времена, – вещает, – такого безобразия не было! Я после ужина всё отдраивала, ни крошки не оставляла. А ты что? Нынешняя молодёжь только и знает, что в телефонах копаться!» Я киваю, глотаю обиду, потому что возражать бесполезно. Она не просто свекровь – она полководец в фартуке, для неё порядок на кухне – дело принципа. А я, выходит, подвела. Начинаю лихорадочно убирать: хватаю тряпку, сметаю прусаков, мою стол, посуду, всё подряд. Свекровь стоит рядом, командует: «Здесь не протёрла! А это что за разводы? Ты плиту вообще когда-нибудь отчищала?» Еле сдерживаюсь, чтобы не огрызнуться. Думаю: «Ну, Галина Дмитриевна, вы же не ангел, у вас тоже, наверное, когда-то крошки оставались!» Но молчу – спорить с ней себе дороже.
Пока я воюю с нашествием, Виктор, мой муж, наконец выползает из постели. Заходит на кухню, видит этот балаган и вместо помощи только ржёт: «О, Кэт, ты устроила тут тараканьи бега?» Я бросаю на него такой взгляд, что он тут же замолкает и идёт ставить чайник. А свекровь только вздыхает: «Вот видишь, и муж у тебя легкомысленный. Если бы я за сыном не следила, он бы у тебя совсем от рук отбился!» Ну всё, думаю, сейчас ещё лекцию о том, как настоящая жена должна мужем управлять. Так и есть – она усаживается за стол, который я уже до блеска отдраила, и начинает: «Раньше мужчин в ежовых рукавицах держали. А вы, нынешние, им волю даёте – вот и результат: тараканы по столу скачут, а он ещё и хихикает!»
Я слушаю, а в голове одна мысль: как бы дотянуть до вечера, чтобы Галина Дмитриевна отбыла домой? Не то чтобы я её не уважаю, женщина она хорошая, но эти вечные придирки… Для неё же не просто тараканы – это доказательство, что я никудышная хозяйка, плохая жена и, небось, ещё и мать так себе. Я мою, чищу, скребу, а она всё равно находит, к чему прицепиться. То вилка не на месте, то нож плохо вымыт. Да я же не робот! Двое детей, работа, весь день как белка в колесе, а тут ещё и прусаки решили устроить банкет. И главное – откуда они лезут? Может, соседи виноваты? У нас же дом старый, подвал сырой, вот они и ползут.
Наконец уборка закончена, кухня блестит, как в рекламе «Доместоса». Свекровь, кажется, немного смягчилась, но всё равно бросает: «Надо, Катя, за порядком следить. Это же твой дом, твоя семья. Если не ты, то кто?» Я улыбаюсь сквозь зубы, а внутри кричу: «Да отстаньте вы!» Виктор, видя моё состояние, наконец вмешивается – уводит мать гулять, чтобы я хоть немного передохнула. А я сажусь за стол, смотрю на эту сияющую кухню и думаю: неужели я и правда такая разгильдяйка? Может, Галина Дмитриевна права, и я всё делаю не так? Но потом вспоминаю, как тяну на себе дом, детей, работу, и понимаю – я стараюсь. Может, не идеально, не так, как в её молодости, но стараюсь. А тараканы… Ну, бывает. Завтра куплю мелок «Машенька», разберусь. Но свекрови этого не докажешь.
Когда Галина Дмитриевна вернулась с прогулки, я уже пришла в себя. Поставила чай, нарезала бутерброды, и мы даже нормально поговорили. Она рассказывала про свои молодые годы, как сама когда-то билась с бытом, и я даже прониклась к ней симпатией. Но где-то в глубине души твёрдо знала: в следующий её приезд я проверю кухню трижды, прежде чем лечь спать. Потому что ещё одного такого утра с прусаками и её нотациями мне точно не пережить.