**24 июня**
Этим летом я, кажется, понял, что свекровь — существо загадочное. То ли она по нам скучает, то ли терпеть не может, но разгадать её невозможно.
Прошлый отпуск запомнился не пляжами и не прогулками, а поездкой в Тверь, к свекрови. Мы с Катей живём в Мытищах, а она — в старой двухкомнатной хрущёвке. После свадьбы виделись один раз, когда Олю из роддома забирали. Я сам навещал мать пару раз в год, но без ночёвки. Теперь понимаю почему.
Раньше теснота была оправданием — кроме неё, в квартире жили отчим и его дочь от первого брака. В разговорах мать жаловалась: «Эх, внучку редко вижу, как же без вас тяжело!» Предложил как-то снять гостиницу — возмутилась: «Что за позор? Чужих стен моя семья касаться не будет!»
Потом сводная сестра съехала в Питер, освободилась комната, и мать зачастила с приглашениями: «Теперь-то точно приезжайте, Оленьку обнять хочу!» Подстроили отпуска, собрались — радостные, ждём тепла. И первые два часа его действительно было в избытке: суетилась на кухне, внучку тискала, расспрашивала… А потом будто кто-то тумблер переключил.
За обедом пошли замечания: «Ложки гремите, как на барабанах!», «Оля слишком громко просит хлеб!», «Не дёргай диван коленкой!» Сначала думал — может, давление скачет. Но нет, просто включился режим тотального контроля.
К вечеру список претензий разросся: «Воду льёте, будто нефть качаете!», «Свет не гасите — вам что, миллион рублей за электричество?», «В душе сидите, будто в бане паритесь!» Даже ходить по квартире оказалось запрещено — слишком громко.
Наутро мы с Катей сбежали под предлогом прогулки. Зашли в кафе, купили продуктов. Вернулись — а мать в слезах: «Олю так хотела сводить в парк!» Но первым делом велела вытереть обувь, хотя на улице пыль стояла столбом. Я покорно вытер, но за косой взгляд получил: «Порядок превыше всего!»
Обед прошёл в молчании. Даже Оля притихла, будто чувствовала, что любое слово вызовет новую лекцию. Катя попыталась разрядить обстановку: «Может, вечером вы с Олей погуляете, а мы в кино сходим?» В ответ: «Я вам что, прислуга? Дел у меня мало, да?»
Катя чуть чаем не подавилась. Я кивнул — всё ясно. Вечером переглянулись и решили уезжать раньше. «Похоже, мы ей мешаем», — вздохнул я. Билеты поменяли, но из вежливости задержались ещё на два дня. Узнав об отъезде, мать заныла: «Так мало времени с внучкой провела…» Напоминать, что сама она с нами не гуляла, не стал.
В день отъезда она ходила по квартире, будто после нас ремонт предстоял. Оказалось, стирать постельное бельё — вот трагедия. Катя спокойно предложила химчистку или новый комплект. В ответ — фырканье: «Не беспокойтесь, я не нищенка!»
Прощались холодно. Но когда поезд тронулся, раздался звонок. Сквозь рыдания: «Скучаю… Когда приедете?»
Катя молча перевела взгляд на меня. Я просто закрыл глаза. Если и вернёмся — то очень не скоро.
**Вывод**: иногда родные стены не согревают, а давят. И лучше вовремя уйти, чем годами разгадывать загадки без ответа.
