Говорят, что каждый получает по заслугам, особенно на склоне лет. Кому-то достаются забота и любовь родных, а кому-то — лишь хлопнувшая дверь перед носом. Мою свекровь, Лидию Семёновну, никто не называл душкой. Гордая, строгая, она держалась так, будто все вокруг ей чем-то обязаны. Особенно её сын. И уж точно я — «эта вертихвостка, укравшая сына у матери».
Когда я была в декрете со вторым ребёнком, а муж остался без работы, мы не справились с ипотекой. Пришлось перебраться к свекрови — в её трёхкомнатную квартиру в Воронеже, доставшуюся ей от родителей. Тогда там жили она, младший сын Витя и теперь ещё мы с мужем и двумя детьми. Надеялись, что ненадолго. Но скоро стало невыносимо.
Лидия Семёновна не упускала случая уколоть. Дети ей мешали, пахли «как деревенские». Игрушки на полу вызывали крики. Детское пюре она называла «отвратительной бурдой», занявшей её холодильник. Я молчала, терпела — лишь бы не стало хуже. Но однажды она заявила прямо:
— Хватит! Убирайтесь! Не могу больше смотреть на этот цирк.
Мы были раздавлены. Денег после продажи старой квартиры и выплат почти не осталось. Чудом нашли домик под Лисками — без водопровода, с туалетом во дворе. Воду таскали из колодца.
Шаг за шагом мы начали обустраиваться. Вложили маткапитал, взяли кредит. Прошло десять лет — и вот у нас свой дом. Не хоромы, но с теплом, душем, новой кухней. Казалось, худшее позади, и мы даже задумались о третьем ребёнке. Но судьба снова постучалась. Вернее, сама свекровь.
Я услышала, как скрипнула калитка. На пороге стояла Лидия Семёновна — в потрёпанном пальто, с чемоданом и опухшим от слёз лицом. Когда муж открыл дверь, она буквально рухнула ему в объятия, рыдая, будто её выбросили на улицу.
Мы впустили её, усадили. Муж звонил Вите — без ответа. К вечеру свекровь немного успокоилась.
Оказалось, после нашего отъезда она взялась «воспитывать» младшего сына. Шептала, что старший — предатель, а я развалила семью. Витя женился и ушёл, но ненадолго. Взял мать к себе и молодой жене. Сначала было тихо. Потом родился ребёнок — и началось: шум, запахи, «суп невкусный». Только сноха оказалась не из робких.
Сначала Лидию Семёновну переселили с комнаты на диван. Потом и вовсе стали намекать, что ей «пора». Спальни превратили в детскую. За столом её место занял кто-то другой. А на претензии сын лишь пожимал плечами:
— Не нравится? Чемодан — вокзал — Москва.
Так её и выпроводили. Чинно, без скандалов. Чемодан в руки, билет в карман. На прощание Витя сказал:
— Прописку не тронем, пенсию получай. Но живи где угодно, только не здесь.
Мы не смогли отказать. В нашем доме место нашлось. Пока она ведёт себя тихо. Ни слова упрёка. Только смотрит на детей с каким-то странным, запоздалым сожалением.
Может, старость смягчает людей. А может, это просто страх остаться одной. Как бы там ни было, я молчу. Но одно знаю точно: свою семью я не выгоню. Даже её. Даже ту, что когда-то вычеркнула нас из своей жизни.
Теперь я понял: жизнь — это круг. И рано или поздно всё возвращается.
