Свекровь изводит меня сравнениями с её дочерью, а теперь добралась до внуков!
Я, Арина, замужем за Дмитрием уже восемь лет, и все эти годы живу в состоянии войны со свекровью, Ниной Степановной. Что бы я ни сделала — всё не так, а вот её дочь, Ксюша, — само совершенство. Сначала я терпела, но теперь она перешла все границы: начала сравнивать наших детей. Моё терпение лопнуло, и я не намерена молчать, когда дело касается моего сына!
Мы с Димой поженились сразу после университета. Жили в маленьком городке под Рязанью, денег катастрофически не хватало, но переезжать к свекрови я отказывалась. Нина Степановна с первой встречи меня невзлюбила. Дима утешал: «Мама ко всем моим девушкам так относится, считает, что никто меня не достоин». Меня это не успокаивало. Мы теснились в общаге, потом снимали квартиру, откладывали каждую копейку. Когда свекровь узнала, что мы снимаем жильё, устроила скандал: «Зачем деньги на ветер пускать? Жили бы у меня, скопили бы на свою квартиру!» Четыре года она нам это припоминала, будто мы совершили преступление.
А тем временем Ксюша, сестра Димы, вышла замуж. Она тоже отказалась жить со свекровью, и, о чудо, Нина Степановна благословила их на самостоятельную жизнь! «Молодцы, нечего ютиться у свекрови», — заявила она. Дима остолбенел. «Мам, почему мы с Ариной — плохие, что съехали, а Ксюша с мужем — молодцы?» — спросил он. Ответ свекрови добил меня: «Там свекровь такая, что им житья не даст». Я еле сдержалась, чтобы не крикнуть: «А ты, думаешь, мне райскую жизнь устраиваешь?» Это был плевок в душу, и я поняла: для неё я всегда буду хуже её дочери.
Ксюша, впрочем, мне нравилась, мы неплохо ладили. Но в ней тоже жила мать — та же страсть поучать и вечное недовольство. Я избегала конфликтов с Ниной Степановной, но она будто нарочно искала повод для ссоры. Ей нужно было выплеснуть яд, иначе она не могла уснуть. Когда я забеременела почти одновременно с Ксюшей, свекровь разошлась не на шутку. «Ксюша умница, рожает молодая, а ты, Арина, сына моего загоняешь», — твердила она. Я была на пределе: беременность и без того выматывала, а её слова резали, как лезвие. На семейных ужинах она накладывала Ксюше лучшие куски, приговаривая: «Кушай, тебе силы нужны». Мне же доставались упрёки: «Ты совсем распухла, смотри, врачи заругают». Хотя врачи уверяли, что мой вес в норме. Я стискивала зубы, но однажды не выдержала и перестала ездить к свекрови, ссылаясь на недомогание.
Мы с Ксюшей родили с разницей в неделю — у обеих мальчики. Свекровь тут же объявила, что сын Ксюши — вылитый Дима, а нашему Феденьке родства не нашла. Меня это не задело — я ушла в материнство. Но когда Нина Степановна начала сравнивать детей, во мне вскипела ярость. Это было уже не просто издевательство надо мной — это касалось моего сына. Я не хочу, чтобы Федя рос, чувствуя себя хуже других. Дима считал, что я драматизирую, но я видела, как свекровь боготворит внука Ксюши, а нашего едва замечает.
Когда Феде исполнилось четыре года, ситуация ухудшилась. Свекровь не унималась: «У Ксюши сын уже читает, а ты, Арина, ребёнком не занимаешься». Когда я отдала Федю в садик, она назвала меня кукушкой: «Спихиваешь дитя, лишь бы отделаться! А Ксюша дома сидит, воспитывает». Эти слова жгли, как раскалённые угли. Даже Дима начал замечать, как несправедлива его мать. Я пока молчу, но ненадолго. Если он не поговорит с ней, я сама устрою ей такой разговор, что мало не покажется.
Я готова терпеть, когда Нина Степановна сравнивает меня с Ксюшей. Но когда она задевает моего сына — это уже слишком. Федя — её кровь, но для неё он всегда будет вторым. Мои попытки сохранить мир трещат по швам, и я больше не хочу быть терпеливой. Свекровь своими сравнениями отравляет нашу жизнь, и я не позволю ей унижать моего ребёнка. Если надо, я готова на жёсткий разговор, даже если это взорвёт семью. Сердце рвётся от обиды, но ради Феди я пойду до конца. Он заслуживает любви, а не презрения бабушки, которая видит только свою дочь и её ребёнка.
