Света, пора уже принимать пищу! Довольно валяться! недовольно произнёс муж, голосом над ухом.
Голова раскалывалась, горло пекло, нос заложен! Попыталась встать тело будто из ваты. Неудивительно, что она заболела.
Всю неделю держала жаркая погода, а вчера к вечеру начался снег с дождём. Весна Не удалось вызвать такси в такую погоду это понятно. Пришлось ехать домой на маршрутке. Дожидалась полпола автобуса, а он был переполнен. Едва втискивалась в салон уже достижение. Затем пришлось идти от остановки пешком, и это было непросто.
Хотя просила мужа забрать её по пути.
Светуль, мы с Артёмкой уже зашли к маме. Будем очень поздно, сказал Виктор.
Как обычно
В итоге Света вернулась домой поздно, промокшая и замёрзшая. Взглянула на часы 8 утра, суббота.
Витя, принеси, пожалуйста, градусник, попросила она.
Что случилось? Болела? удивился Виктор. А завтрак?
Делаешь сам? спросила жена.
Что, сам? не понял мужчина. А Артём?
Ему уже десять! И ты, взрослый мужик, можешь приготовить яичницу. Пусть сын поможет, я ему учила готовить, он уже большой.
Ты учила его готовить? воскликнул муж.
Да. А что? Он всё время в телефоне, ничего не делает, пожала плечами Света.
Ты совсем сошла с ума? Мужик не обязан готовить, это ваше, женское дело! разозлился Виктор. Ладно, едем к родителям, если тебе не до нас. Приедем завтра вечером.
Мужчины быстро собрали вещи и отправились к родителям Виктора.
Светлана с трудом поднялась, нашла градусник, включила чайник и задумалась:
«Почему всё так? Когда же он мог спокойно приготовить и мне, и себе? Когда в болезни мы заботились друг о друге? Что изменилось? Почему домашние обязанности стали только моими?»
Градусник показал 39,2. Молодая женщина приняла лекарства и лёгла спать.
Позже её разбудил звонок. Звонила мать:
Светуль, почему ты не отвечаешь? Я привыкла, что ты утром звонишь, а ты исчезла, переживала Виктория Александровна.
Мам, немного приболела, приняла таблетки и снова сплю, проронила Света.
А где Витька? С Артёмом у мамы опять? ворчала мать.
Уехали с Артёмом, чтоб не заразиться, вяло ответила дочь.
Ты в это веришь? Чтобы не заразиться Скажи же, чтоб не переутомиться, а то придётся самому мыть посуду! злилась женщина.
Мам! хотела возразить Света, но её перебили. Она сама всё понимала.
Не ругайся! Я имею право злиться. Я тебя замуж отдавала, а не в рабство! Температуру измерила?
Да, утром была высокая, сейчас чуть легче, но сил нет, пожаловалась дочь.
Лежи! Папа тебя заберёт, помогу подняться! Не стоит одной болеть, сказала Виктория, завершив звонок.
Светлана тихо встала, умылась, собрала вещи, ноутбук и уже готовилась встретить отца.
Ой! отец схватился за сердце, увидев дочь.
Что с тобой? испугалась Света.
А! Это ты! он спокойно отнял у неё сумку. Я уже думал, что умер! Бледен, как полотно!
Папа! Не пугай! улыбнулась она. Поедем?
Поедем. Держись, а то ветер сдует! помог ей сесть в машину. Ты совсем худая, измождённая. Нет, дочь, мать в рабство тебя отдала. Ты, конечно, прости, но выглядишь плохо!
Девушка не стала спорить, была слишком устала.
У родителей было тепло, вкусно и счастливо. Виктория Александровна занялась дочкой, к вечеру Свете стало чуть лучше.
Она опять позвонила Виктору, чтобы сказать, что не дома, но услышала его безразличный голос:
Что ты хочешь? Лекарства я тебе не принесу. Выпил пива с папой. Что? Суббота же! Смотрим футбол. Ой, мама хочет с тобой поговорить, передал он трубку маме.
Света! Ты же женщина! Не позволяй себе расслабляться и голодать мужей! Что главное в семье? Чтобы мужчины были сыты, в тепле и не мешали! А ты? Болезнь? Приняла таблетку и всё! язвительно наставляла её Ксения Анатольевна.
Мама, проходя мимо, услышала и отобрала телефон:
Дорогая моя сватья! Мужик что? Слабый? Больной? Как он должен быть, чтобы был в тепле, сытым и не мешал? возмутилась Виктория.
Почему слабый? Семейный! Все мужчины такие, свекровь не ожидала такой реакции. Вик, как ты?
Как? Ошибка! Я дочь свою поднимаю. Настоящий мужик не может позаботиться о жене! Даже лекарства купить не может выпил пивка Жена болеет, а он радуется. сватья не любила друг друга.
Что за глупости. Мальчики уехали, чтобы не тревожить Свету, фыркнула Ксения. Нашлась Цаца! Лекарства, забота! Здоровая, просто ленивая. Забыла про своих мужчин! А они семья! Я позабочусь о своих мальчиках! А ваша дочь кукушка!
Виктория Александровна молчала, глядя на телефон.
Дочь, тебе это нужно? Ты ещё молодая! Это уже перебор, мать была огорчена.
Тогда пришло сообщение от мужа:
«Мы с Артёмом остаёмся у родителей до понедельника. Надеюсь, к тому времени ты поправишься и сделаешь выводы. Ты уже не маленькая».
Светлана прочитала сообщение несколько раз. Ни слова о здоровье, ни вопроса о её самочувствии, лишь укор и требование «сделай выводы», будто она студентка на пересдаче, а не жена с температурой почти сорок.
Ну вот тихо сказала Виктория, заглянув через плечо дочери. Картина маслом.
Света медленно положила телефон на стол. В груди стало пусто и тяжело, будто ктото вынул из неё важное и выбросил. Не было слёз, не было крика лишь усталость, накопившаяся годами, когда она старалась быть мягкой, терпеливой, глотая обиды, оправдывая чужую грубость фразами «он такой», «у всех так», «зато не пьёт», «зато работает».
Мам наконец произнесла она. Он считает, что я обязана. Если не приготовила завтрак я плохая. Если заболела слабая. Если прошу помощи наглая.
Он так думает не сам, вздохнула мать. Так его воспитали. Проблема в том, что он не захотел учиться иначе. А ты слишком долго молчала.
Эти слова ранили, но не оскорбили. В них была правда. Света всегда считала, что терпение это и есть любовь, что закрывать глаза значит, всё само поправится, а сын, наблюдая за ними, научится уважению без примера. Но он всё видел: как мама с температурой встаёт готовить, как папа лежит и ждёт. Он смотрел и учился.
Ночью Свете стало хуже: температура вновь подскочила, голова болела, всё ломило. Отец молча принес воды, мать холодный компресс. Они не упрекали, просто были рядом. В этом простом присутствии оказалось больше любви, чем во всех громких словах, которые она слышала от мужа.
К утру стало легче не только в теле, но и внутри. Температура спала, как в душе, появилось ясное сознание.
В понедельник Виктор не писал. Во вторник тоже. Света не звонила. Она впервые за долгое время слушала себя: спала, когда хотела, ела, когда хотелось, молчала, когда не было сил. Мама варила травяные чаи, отец подшучивал, будто возвращая её в детство. И рядом с ними Света неожиданно вспомнила, какой была раньше живой, смеющейся, не вечно уставшей женщиной.
В среду Виктор приехал без цветов и без извинений. С порога начал:
Ты серьёзно решила здесь отсиживаться? Артём спрашивает, когда ты вернёшься. У него мало вещей, школьная форма дома. Ты вообще думаешь головой?
Света слушала спокойно, удивительно спокойно, не перебивая, просто дожидаясь, пока он выговорится.
Вить, садись, наконец сказала она. Нам нужно поговорить.
Он фыркнул, но сел.
Я больше так не живу, тихо продолжила она. Я не прислуга и не фон для вашей «мужской жизни». Я твоя жена, а не функция. И если ты не считаешь нужным заботиться обо мне, когда я болею, значит, мы поразному понимаем, что такое семья.
Что ты придумываешь! попытался возразить Виктор. Все так живут!
Нет, впервые твёрдо ответила Света. Не все. И я не буду.
Она говорила о усталости, одиночестве, страхе, что сын вырастет равнодушным. О том, как больно слышать от свекрови, что ты «кукушка», когда тебе плохо. О том, что любовь не измеряется количеством сваренных супов.
Виктор молчал, затем встал.
Понятно, сухо сказал он. Ты под мамкино влияние попала. Подумай хорошенько.
Я как раз начала думать, ответила Света. Впервые за долгое время.
Он ушёл, хлопнув дверь. Света вдруг поняла, что не боится, не дрожит, не ждёт его переосмысления. Она знала, что дальше будет иначе, хотя пока не могла сказать как. Но назад уже не вернётся.
Через неделю она собрала вещи и документы. Артёму сказала откровенно, без упрёков:
Мы с папой сейчас разбираемся. Но я тебя люблю, и ты ни в чём не виноват.
Мальчик сначала молчал, потом тихо спросил:
Мам, можно я научусь готовить? Бабушка говорит, что это не для мальчиков, но ты говорила, что можно.
Света улыбнулась и обняла сына.
Нужно. И можно. И важно, чтобы ты умел заботиться не потому, что должен, а потому что хочешь.
Жизнь не превратилась в сказку. Было тяжело, были сомнения, были вечера, когда хотелось всё вернуть «как было», потому что привычно. Но больше не ощущалось, что она никто.
Со временем Света вернулась к работе, стала увереннее, спокойнее. Она больше не просила разрешения заболеть, отдохнуть или молчать. Главное перестала объяснять очевидное: забота не подвиг, а норма; любовь не обслуживание; семья начинается там, где слышат друг друга.
Иногда достаточно одной болезни, чтобы понять: так нельзя. И одного дня тишины, чтобы наконец услышать себя.
