Света, пора уже покушать! Хватит валяться! недовольно прозвучал голос мужа, доносящийся над ухом.
Голова раскалывается, горло болит, нос заложен. При попытке встать тело будто из ваты. Неудивительно, что она заболела.
Неделю держала жаркая погода, а вечером вчера пошёл снег с дождём. Весна… Такси вызвать не удалось в такую погоду это и понятно. Пришлось добираться с работы на маршрутке. Тридцать минут ждала автобус, который оказался переполненным. Едва втиснулась в салон уже удача. Затем ещё пришлось идти от остановки пешком.
Она просила мужа подать её по пути.
Светуль, мы с Артёмкой заехали к маме, будем поздно, сказал Виктор.
Как обычно.
Дома Света пришла запоздалой, промокшей и замёрзшей. Взглянула на часы 8 утра в субботу.
Витюш, принеси градусник, пожалуйста! попросила она.
Что с тобой? Болезнь? удивился Виктор. А завтрак?
Делаешь сам? спросила жена.
Что значит «сам»? недоумел муж. А Артём?
Ему уже десять! Ты же взрослый, приготовьте яичницу, пусть сын поможет. Я же его учила готовить, он уже большой.
Ты учила его готовить? воскликнул муж.
Да. А что? Он всё время в телефоне, ничего не делает, пожала плечами Света.
Ты совсем больна? Мужик не обязан готовить, это ваше женское дело! разозлился Виктор. Ладно, поедем к родителям, пока ты не в духе. Приедем завтра вечером.
Мужчины быстро собрали вещи и уехали к родителям Виктора. Светлана с трудом поднялась, нашла градусник, включила чайник и задумалась:
Почему всё изменилось? Когда же он мог спокойно приготовить завтрак, а в болезни мы поддерживали друг друга? Почему домашние обязанности внезапно легли на мои плечи?
Градусник показал 39,2. Молодая женщина приняла лекарство и вернулась в кровать.
Позже её разбудил звонок. Звонила мама:
Светуль, почему ты не отвечаешь? Я привыкла, что ты звонишь утром, а тебя нет, сказала Виктория Александровна.
Мам, немного приболела, приняла таблетки и снова сплю, пробормотала Света.
А где Витька? С Артёмом опять у мамы? ворчала мать.
Уехали с Артёмом, чтобы не заразиться, вяло ответила дочь.
Сама в это веришь? Не надейся, что не придётся самому мыть посуду! злилась она.
Мам! хотела возразить Света, но её перебили. Она сама понимала, что мать имеет право на раздражение.
Не молчи! Я тебя замуж отдавала, а не в рабство! Температуру измеряла?
Да, утром была высокая, сейчас полегче, но сил нет, пожаловалась дочь.
Лежи, папа тебя заберёт, подниму на ноги! Не должна одна болеть. Жди, повесила Виктория Александровна.
Светлана тихо встала, умылась, собрала вещи, ноутбук и уже готовилась встретить отца.
Ой! отец схватился за грудь, увидев дочь.
Что, папа? Что с тобой? испугалась она.
А! Это ты! он спокойно отнял сумку у дочери. Я уже думал, что умер! Бледен как смерть!
Папа! Не пугай так, улыбнулась Света. Поехали?
Поехали. Держись, а то ветер сдует, потом ищи! он помог ей сесть в машину. Ты совсем измождена, как будто в рабство отдали. Прости, но выглядишь плохо!
Девушка не спорила была слишком уставшей. У родителей было тепло, вкусно и счастливо. Виктория Александровна позаботилась о дочери, и к вечеру состояние Светы немного улучшилось.
Снова позвонила Виктору, но услышала лишь:
Что ты хочешь? Лекарства принести не смогу, выпил пиво с папой. Суббота, смотрим футбол. Ой, мам хотела поговорить, передал трубку муж.
Света! Ты же женщина! Не можешь расслабляться и оставлять мужчин голодными! Что главное в семье? Чтобы мужчины были сыты, в тепле и не мешали! А ты? Болела приняла таблетку и всё! язвительно наставляла её Ксения Анатольевна.
Проходившая мимо мама услышала и отобрала трубку:
Дорогая сватья! Мужик что слабый? Болен? Какой он должен быть, чтобы был в тепле, сытым и не доставлял хлопот? возмутилась Виктория.
Почему слабый? Семейный! Мужики такие, свекровь не ожидала такой реплики. Вик, а ты как?
Как? ошибка! Поднимаю дочь. Настоящий мужик не способен заботиться о жене! Даже купить лекарство не может пил пиво Жена болеет, а он рад. сваты не любили друг друга, но свекровь всё же боялась Викторию.
Что за глупости. Мальчики уехали, чтобы Свету не тревожить, фыркнула Ксения. Цаца нашлась! Лекарства и забота! Здоровая, лишь ленивая. Забыла про своих мужчин! А они семья! Я позабочусь о своих мальчиках! А ваша дочь кукушка!
Виктория молча смотрела на молчащий телефон.
Дочь, тебе это нужно? Ты ведь ещё молода! Это перебор, возмущалась мать.
Потом пришло сообщение от мужа:
«Мы с Артёмом остаёмся у родителей до понедельника. Надеюсь, тогда ты поправишься и сделаешь выводы. Не маленькая уже».
Светлана прочитала сообщение несколько раз. Ни слова о её самочувствии, ни вопроса, ни заботы только упрёк, требование, холодное «сделаешь выводы», будто она студентка, а не женщина с температурой почти сорок.
Ну вот тихо сказала Виктория, заглянув через плечо. Картина маслом.
Света медленно положила телефон, в груди стало пусто и тяжело, будто чтото важное вырвали и выбросили. Не было слёз, не было крика, лишь глубокая усталость, накопившаяся годами, когда она старалась быть мягкой, терпеливой, проглатывала обиды, оправдывала грубость фразами «он просто такой», «у всех так», «зато не пьёт», «зато работает».
Мам наконец прошептала она. Он считает, что я обязана. Если не приготовлю завтрак я плохая. Если заболела слабая. Если прошу помощи наглая.
Он так считает не сам, вздохнула мать. Его так воспитали. Проблема в том, что он не захотел учиться иначе. А ты слишком долго молчала.
Эти слова задели, но не оскорбили. В них была правда. Света всегда думала, что терпение это любовь. Что если закрывать глаза, всё уладится. Что сын, глядя на родителей, сам вырастет уважительным без примера. Но он видел, как мама с температурой готовит, как папа сидит на диване и ждёт. Он видел и учился.
Ночью состояние ухудшилось: температура снова поднялась, голова болела, всё тело ломало. Отец молча принес воды, мама холодный компресс. Они не упрекали, просто были рядом. В этом простом присутствии оказалось больше любви, чем во всех криках мужа.
К утру стало легче. Не только в теле, но и внутри. Как будто температура спала в душе, появилось ясное сознание.
В понедельник Виктор не писал, во вторник тоже. Света не звонила. Она впервые за долгое время слушала себя: спала, когда хочется, ела, когда хочется, молчала, когда нет сил. Мама заваривала травяные чаи, отец шутил, будто возвращая её в детство. И рядом с ними Света вспомнила, какой была раньше живой, смеющейся, не вечно уставшей.
В среду Виктор приехал без цветов и извинений. С порога начал:
Ты что, решила здесь отсиживаться? Артём спрашивает, когда ты вернёшься. У него мало вещей, школьная форма дома. Ты вообще думаешь головой?
Света слушала спокойно, удивительно спокойно, не перебивая.
Вить, садись, наконец сказала она. Нам нужно поговорить.
Он фыркнул, но сел.
Я больше так жить не буду, тихо продолжила она. Я не прислуга и не фон для вашей «мужской жизни». Я твоя жена, а не функция. Если ты не считаешь нужным заботиться обо мне, когда я больна, значит, мы поразному поняли, что такое семья.
Что ты придумала! возразил Виктор. Все так живут!
Нет, впервые твёрдо ответила Света. Не все. Я так не буду.
Она говорила о усталости, одиночестве, страхе, что сын вырастет равнодушным. О том, как больно слышать от свекрови, что ты «кукушка», когда просто плохо. О том, что любовь не измеряется количеством сваренных супов.
Виктор молчал, потом встал.
Понятно, сухо сказал он. Ты попала под влияние мамкина. Подумай.
Я уже начала думать, ответила Света. Впервые за долгое время.
Он ушёл, хлопнул дверь. Света поняла, что больше не боится, не дрожит, не ждёт его изменения. Она знала, что дальше будет иначе, хотя пока не знала, как, но назад уже не вернётся.
Через неделю она собрала вещи и документы, честно поговорив с Артёмом:
Мы с папой сейчас разбираемся, но я тебя люблю, и ты ни в чём не виноват.
Мальчик сначала замолчал, потом тихо спросил:
Мам, а можно я научусь готовить? Бабушка говорила, что это не для мальчиков, но ты сказала, что можно.
Света улыбнулась и обняла сына.
Нужно, можно и важно, чтобы однажды ты умел заботиться не из обязанности, а из желания.
Жизнь не превратилась в сказку. Было трудно, были сомнения, были вечера, когда хотелось всё вернуть «как было», но больше не было чувства, что она никто.
Со временем Света вернулась к работе, стала увереннее, спокойнее. Она перестала просить разрешения заболеть, отдыхать или молчать. Главное перестала объяснять очевидное: забота не подвиг, а норма; любовь не обслуживание; семья начинается там, где слышат друг друга.
Иногда достаточно одной болезни, чтобы понять: так нельзя. И одного дня тишины, чтобы наконец услышать себя.
