10октября, в субботу.
Я, Пётр Иванов, сижу на старом деревянном стуле у окна, где уже падает осенний дождь, и пишу в дневнике о том, как наша семья попала в непростую финансовую передрягу. Всё началось с телефонного звонка моей мамы, Зинаиды Петровны, недавно вышедшей на пенсию после тридцати пяти лет работы бухгалтером на заводе в Подмосковье.
Мама, которой уже шестьдесят лет, впервые за долгие годы почувствовала вкус истинного покоя: могла пить чай без спешки, читать любимые книги и не думать о работе. Первые месяцы пенсии прошли в тишине: поднималась, когда захотела, завтракала неспеша, наблюдала утренние программы. Ходила в магазин, когда в очереди не было людей после сорока лет такой простой поход казался вечным счастьем.
Всё изменилось, когда в субботу утром позвонила её дочь, Лада, проживающая в квартире в Москве с мужем Олегом и двумя малышами пятилетней Алёной и новорождённым сыном Денисом.
Мамка, нам нужно серьёзно поговорить, начала Лада, голос её был напряжённым.
Что случилось? спросила Зинаида, чувствуя тревогу. С Алёной всё в порядке?
Да, с дочкой всё нормально. Приеду и всё расскажу. Не переживай! ответила она, но слова лишь усилили моё беспокойство. Когда дети говорят «не переживай», обычно есть чем переживать.
Через час Лада уже сидела на кухне, поглаживая свой растущий живот. Ей тридцать два года, вторая ребёнка на подходе, а брак с Олегом официально ещё не оформлен. Они живут вместе уже четыре года, но регистрация брака им не так важна.
Мам, у нас проблема с арендой, сказала Лада, нервно сжимая ручку чашки. Хозяин квартиры поднял плату ещё на две тысячи рублей. Мы едва справляемся с текущей арендой, а теперь ещё и эта надбавка.
Зинаида кивнула, понимая, как тяжело молодым. Олег меняет работу каждый месяц: сегодня грузчик, завтра курьер, послезавтра охранник. Лада сейчас в декретном отпуске с Алёной, а скоро перейдет во второй декрет.
Мы думали съехать в более дешёвое жильё, продолжала дочь, но с ребёнком никто не хочет сдавать.
И что планируете делать? спросила я, уже предчувствуя подвох.
Поэтому я к тебе и пришла, мам, Лада сжала край своего свитера. Можно ли нам пожить у тебя временно? Пока накопим деньги и, возможно, возьмём ипотеку.
Зинаида вздохнула и налила себе чай. Двухкомнатная хрущёвка уже была тесна, а теперь в неё предстояло влезть ещё одна семья с ребёнком.
Лада, как мы всё разместим? У меня только две небольшие комнаты.
Мы всё уладим, уверенно сказала дочь. Главное сэкономить на аренде. Сейчас мы платим тринадцать тысяч рублей в месяц, а за год это уже сто пятьдесят тысяч. Эти деньги можно отложить на первый взнос по ипотеке.
Я представил себе картину: Олег, который постоянно ходит по квартире в шлёпанцах, громко разговаривает по телефону, Алёна, постоянно плачущая и разбрасывающая игрушки, а также маленькую Марию, которая уже скоро появится.
Где будет спать Алёна? попыталась я найти разумный аргумент.
В большой комнате поставим детскую кроватку, а ты займёшь маленькую. Тебе же достаточно дивана и телевизора.
Но я только что вышла на пенсию, возразила мама, уставшая от четырёх десятков лет труда. Хочется тишины.
Мама, зачем тебе тишина в шестьдесят? Ты всё ещё здорова, а бабушки нашего возраста часто помогают внукам, ответила Лада, будто докор.
Она продолжила:
У тебя же есть дача, хороший деревянный дом, где ты всё поддерживала в порядке. Ты можешь переехать туда: чистый воздух, сад, где можно выращивать помидоры, а врачи советуют пожилым людям больше времени проводить на свежем воздухе.
На дачу? удивилась Зинаида, не веря своим ушам.
Да, в летний период там прекрасно: огород, ягоды, грибы в лесу.
Я почувствовал, как в груди маме стало холодно. Дача находилась в тридцати километрах от города, туда ездили автобусы только утром и вечером.
Лада, а если мне понадобится врач? Аптека? Продукты?
Ты же не будешь каждый день ездить к врачу. Раз в месяц будет хватать, а продукты можно закупать оптом и хранить в большой морозильной камере.
А друзья? Соседи, с которыми я всё время общаюсь?
Телефон, видеосвязь, а иногда они могут приехать к тебе на дачу, пожарить шашлыки.
Лада продолжала настоятельно предлагать переезд, а я всё больше осознавал, что дочь хочет освободить свою квартиру, а маме «заботливый» подарок в виде дачитюрьмы.
Сколько вы планируете оставаться у меня? спросила я.
По крайней мере год, может полтора.
Год или полтора! В двухкомнатной хрущёвке с мамой и её хозяйкой?
А Олег что скажет?
Он полностью за! воскликнула Лада. Он считает, что дача лучше, чем городская суета. Он даже предложил установить спутниковую антенну, чтобы у тебя было больше каналов.
Я представил, как Олег, сидя на любимом мамином диване, радостно раздумывает о её благополучии.
Подумай сама, сказала Лада. Что ты будешь делать в двух комнатах одна? Места нет, а пользы мало. Мы же устроимся, сэкономим деньги и встанем на ноги.
Когда вы хотите переехать? спросила мама, уже предчувствуя, что время ограничено.
Завтра уже можно, ответила дочь. У нас мало вещей, хозяин уже ищет новых жильцов, а нас к концу месяца выгнать.
Я налил себе ещё чай, дрожа от волнения.
Что будет, если с Олегом всё закончится? Вы ведь официально не женаты.
Разница какая? Мы вместе четыре года, дети общие, ответила Лада. Брак ничего не изменит.
А если разойдёмся?
Не разойдёмся, твёрдо заявила она. И даже если чтото произойдёт, квартира всё равно твоя.
Эти слова звучали неубедительно, ведь Олег меняет работу каждые полгода, а отношения с мамой я давно замечал как переменчивые.
Ты же только на пенсию вышла, хочет отдохнуть, возразила я.
Помогать детям и внукам это святое, ответила Лада, ударяя по моим чувствам, как профессиональная актриса.
Я понял, что мать будет вынуждена сказать «нет», и тогда дочь обрушит на неё всю свою боль.
Что будет, если я скажу «нет»? спросила Лада, голос дрожал.
Я не знаю, призналась мама. Мне будет очень больно, если откажу.
Эти слова звучали как скрытая угроза, как будто отказывали бы в семье навсегда.
Куда тогда нам быть? заплакала Лада. Олег предлагает переехать к своей маме, но у неё однокомнатка и отношения плохие.
Я знал её мать: строгой, прямолинейной женщиной, которая не будет относиться к нам с добром.
Помоги нам, пожалуйста! умоляла дочь. Год всего! Мы будем живыми, не будем тебе мешать. Ты тогда сможешь ездить на дачу, отдохнуть от города.
И часто мне придётся туда ездить? спросила я.
Как получится. Может в выходные приезжать в город, покупать продукты, встречаться с подругами. А в будни тишина, спокойствие. Идеально для пенсионерки!
Согласившись, я записал в дневник: «Только на год, ровно на год, и только при условии, что они откладывают деньги и активно ищут собственное жильё».
Лада, обняв маму, заплакала от радости:
Мамочка, ты лучшая! Мы не будем мешать, всё сделаем сами!
На дачу я еду, когда захочу, добавила мама. Это моё условие.
Понятно, мамочка! Твои правила, твоя квартира, ты хозяин, подытожила Лада.
Через неделю они переехали. Олег переставил свои вещи в шкаф, Алёна бегала по комнатам, изучая новое пространство, а маленькая Маша (Тамара) вела себя как маленькая царица. Я же остался стоять в дверях, собирая сумку для дачи, чувствуя себя изгнанником из собственного дома.
Первые месяцы превратились в ад. Олег громко включал телевизор, разговаривал по телефону в любое время, заполнял холодильник энергетическими напитками и протеиновыми коктейлями. Лада требовала особого внимания: то жарко, то холодно, то музыка мешала. Алёна плакала ночами, а игрушки разбросаны по всем углам.
Я приезжал в город раз в неделю за продуктами и лекарствами, каждый раз шокированно смотрел, как квартира превратилась в проходной двор. На кухне горы немытой посуды, в ванной сушились детские вещи и носки Олега, любимый диван покрыт пятнами от соков и печенья.
Лада, может, уберёмся? предлагала я.
Мам, когда мне! отмахивалась дочь. Дети маленькие, Олег устал после работы, ему нужен отдых.
Я стал мыть посуду, пылесосить, убирать пыль, но каждый раз после моего ухода всё вновь погружалось в хаос.
Жизнь на даче оказалась тяжёлой: тридцать километров от цивилизации, ближайший магазин в трёх километрах, автобус ходит лишь два раза в день. Соседи удивлялись:
Галя, а ты теперь целый год здесь живёшь? У тебя же квартира в городе!
Да, дочь с семьёй временно живёт, отвечала я. Мы копим на собственную квартиру.
Понятно, молодёжи помогать надо.
Зима на даче была особенно суровой: дрова быстро заканчивались, воду приходилось нагревать на плите, а в доме было холодно.
Через полгода Лада родила сына Дениса. Я надеялся, что теперь они быстрее найдут жильё, но когда я приехал в город навестить новорождённого, дочь заявила:
Мам, с двумя детьми нам теперь точно ничего не найдём. Мы будем ещё год здесь.
Я понял, что меня обманули с самого начала: год превратился в два, два в три.
В итоге дочку с семьёй выгнали с полицией, потому что они упорно отказывались уходить. На меня обрушились крики, угрозы и проклятия. Я уже не жалел о договорённости: я соблюдал её, а они её нарушали.
Как говорится, «что посеешь, то и пожнёшь».
Вывод, который я сделал, записывая всё это в дневник: иногда желание помочь близким может превратиться в разрушение собственного счастья, и важно ставить границы, даже если речь идёт о семье.
Не забывай, что твоя пенсия это твоя жизнь, а не фон для чужих планов, напомнил я себе, закрывая запись.
