Наконец-то у меня появилась личная жизнь — но моя дочь назвала меня сумасшедшей и запретила видеться с внучкой.
Всю себя я отдала дочери. Потом — внучке. Никогда не роптала, не ждала благодарности. Но, кажется, они забыли: я не просто бесплатная няня. Я — живой человек. Со своими мечтами, страстями и правом на радость.
Мне едва исполнился двадцать один, когда я вышла замуж. Муж — Виктор — был тихим, работящим. Жили скромно, но душа в душу. Когда нашей Леночке было два года, он уехал в рейс — водителем фуры. Вернулся? Нет. Погиб. Как — так и осталось тайной. Осталась я одна с крохой на руках.
Родители мужа к тому времени уже ушли, мои — жили за тридевять земель. Помощи ждать было неоткуда. Спасением стала оставшаяся от Виктора квартира. Пробовала работать дома — репетиторствовала, ведь по образованию я педагог. Но попробуй объяснять дроби, когда под ногами вертится капризный ребёнок.
Потом мама забрала Лену к себе. Два года дочь росла у бабушки с дедушкой, пока я вкалывала с утра до ночи. Школа, дополнительные уроки, бесконечные тетради. Каждые выходные мчалась к дочке. И каждый раз, уезжая, плакала в опустевшей электричке.
Когда Лена пошла в сад, я молилась, чтобы она не болела — отпрашиваться с работы я не могла. Судьба смилостивилась: дочь оказалась крепкой. Потом школа. Потом институт. Тянула всё одна. Спала по пять часов, лишь бы у неё были новые сапоги, учебники, репетиторы.
Когда она получила диплом и устроилась, я впервые вздохнула: вот и всё. Я свободна. Но свобода оказалась остро́й, как зимний ветер. Родители умерли, подруг не было — вся жизнь ушла в заботы. Даже старый кот Васька стал единственным, с кем я говорила вслух.
А потом родилась Сонечка. Я перебралась к дочери за месяц до родов — помогала с уборкой, готовкой, собирала сумки в роддом. Потом полностью взяла на себя внучку — Лена рано вышла на работу.
И знаете? Я ожила. Снова чувствовала себя нужной. Когда Соня пошла в первый класс, я встречала её после школы. Варила суп, проверяла уроки, водила на каток. Там, у детской горки, я и познакомилась с Николаем Петровичем.
Он тоже сидел с внучкой. История — как под копирку: рано овдовел, поднял дочь один. Сначала разговоры о внуках, потом — о книгах, о жизни. А затем он робко предложил: «Может, сходим в театр?.. Без детей».
Я растерялась. Последний раз мужчина приглашал меня куда-то в прошлом веке. Но согласилась. Так в мою жизнь вернулись краски. Мы ходили в филармонию, на премьеры, просто пили чай в тихих кафе. Я снова почувствовала: я — не только бабушка.
Но дочь этого не приняла. Однажды утром раздался её голос:
— Мам, мы с Игорем собираемся на дачу к друзьям. Оставь Соню у себя, ладно?
— Извини, родная, но я уезжаю. Надо было предупредить раньше.
— Опять с этим… своим Николаем? — прошипела она.
Я онемела:
— Лена, что за тон? Ты же знаешь, я всегда с Соней. Но я не вечная скам…
