Мам, а представляешь, если я поступлю в Московский государственный университет? Там же кафедра лингвистики, я читала в интернете выпускники потом в ООН работают, даже в посольствах
Ирина Петровна оторвалась от нарезки огурцов и посмотрела на дочь так, будто та только что предложила станцевать на столе.
Алёна, ты чего? Какой Москва? хмыкнула она, возвращаясь к салату. Куда тебе! Там таких умных пруд пруди. Спустись на землю! Обломаешься, приползёшь обратно, а место в нормальном вузе уже займут.
Но мои баллы
Баллы, баллы. Ирина отмахнулась ножом. Радуйся, что здесь есть куда пойти. И рядом со мной будешь, не придётся по чужим углам шастать.
Алёна замолчала, глядя в окно. Мама заранее запрещает ей мечтать. Результаты ЕГЭ она проверяла в своей комнате, закрыв дверь на защёлку. Девяносто четыре по русскому, девяносто один по английскому, восемьдесят девять по обществознанию.
Алёна перечитала цифры трижды, не веря. Потом медленно откинулась на подушку и уставилась в потолок, где трещина напоминала карту какойто неизвестной страны. В голове было странно пусто и звонко одновременно. Она одна из лучших выпускниц района. С такими баллами можно поступить куда угодно.
Куда угодно
В тот вечер Алёна просидела на сайтах вузов до трёх ночи, листая программы, читая отзывы, сравнивая проходные баллы. И когда её взгляд упал на страницу МГУ с историческим зданием на заставке и описанием кафедры иностранных языков чтото щёлкнуло внутри, как замок, который наконец открылся.
Вот оно. Вот куда ей нужно.
Однако мать не оценила выбор дочери.
Даже не думай! голос Ирины сорвался на крик. Какой Москва?! Ты меня тут одну бросить хочешь?
Ирина металась по кухне, хватаясь то за край стола, то за спинку стула.
Мам, я не бросаю
Бросаешь! Предательница! Я тебя вырастила, жизнь тебе посвятила, а ты
Этот спектакль повторялся каждый день.
Алёна перестала спать нормально. Под глазами тени, аппетит исчез. Она ходила по квартире как тень, стараясь не попадаться матери на глаза, но двушка слишком мала, чтобы спрятаться.
Ира, ну хватит, сказала тётя Марина Смирнова, младшая сестра Ирины, приехавшая в выходные и застигнувшая очередной акт трагедии. Девочка молодец. Пусть едет, учится. Это же её будущее!
А моё будущее остаться тут одной?!
Тебе сорок три года! Вся жизнь ещё впереди. Марина не выдержала. А Алёна не твоя сиделка! У неё своя жизнь!
Бабушка, тихая и сгорбленная, сидела в углу и качала головой.
Ирина, отпусти ребёнка. Сама же потом локти кусать будешь, что не дала девочке шанс на чтото большее.
Но Ирина не слушала. В голове у неё созрел план. Спустя несколько дней Алёна перерыла весь шкаф, ящики стола. Паспорт, свидетельство о рождении, аттестат всё исчезло.
Мам! Где мои документы?
Ирина сидела перед телевизором с видом победителя.
Там, где тебе не достать. И не подпишу я ничего, поняла? Тебе семнадцать, без моего согласия никуда не поедешь.
Алёна опустилась на стул. В голове крутилось одно: приём заканчивается через неделю. А у неё ни документов, ни подписи матери.
Она позвонила в университет вежливый голос объяснил, что несовершеннолетним абитуриентам необходимо согласие законного представителя. Без исключений.
Алёна позвонила юристу на горячую линию тот подтвердил: до восемнадцати лет мать имеет право распоряжаться её жизнью.
Тётя Марина приезжала ещё дважды, пыталась уговорить сестру безрезультатно. Ирина держалась за дочь так, будто от этого зависела её жизнь.
За три дня до окончания приёма Алёна сдалась. С матерью она поехала в местный вуз. Унылое здание на окраине города, с облупившейся штукатуркой цвета несвежего творога и вывеской, где буквы покосились.
В приёмной комиссии пахло пылью и безнадёжностью. Женщина за столом приняла документы, не глядя в глаза, и буркнула чтото про расписание. Алёна вышла на крыльцо и долго стояла, глядя на серый асфальт. Внутри было пусто. Выжжено дотла.
Вот видишь, как хорошо! сияла мать. Рядом со мной будешь. Никуда ехать не надо. Я же говорила незачем выпендриваться!
Первые месяцы учёбы превратились в пытку особого рода. Преподаватели читали лекции по желтеющим конспектам двадцатилетней давности, студенты сидели в телефонах, не поднимая глаз, а в туалете на первом этаже замок уже не работал, судя по слухам, пять лет.
Алёна приходила на занятия через силу. А потом начала прогуливать.
Ты где пропадаешь? спросила однокурсница Юлия, единственная, с кем Алёна иногда пересказывала пару слов, догнав её в коридоре.
В библиотеке.
Это была правда. Городская библиотека стала её убежищем. Там Алёна сидела часами, окутанная учебниками по грамматике, фонетике, страноведению. Готовилась. К чему именно? Алёна пока даже себе не признавалась.
Восемнадцатилетие выпало на серый ноябрьский вторник. Мать испекла торт и позвала соседку Алёна отсидела нужный час, задула свечи, съела кусок торта и ушла в свою комнату.
А на следующее утро поехала в деканат.
Заявление об отчислении по собственному желанию, положила листок на стол.
Секретарша подняла брови, но ничего не сказала. Видела и не такое.
Дома Алёна достала из тайника за шкафом свои документы мать отдала их сразу после поступления. Паспорт, аттестат, свидетельство о рождении. Всё на месте.
Ты куда это собираешься? раздался голос Ирины.
Алёна обернулась. Ирина застыла в дверях.
Уезжаю. В Москву.
Что?! Опять ты за своё?! Я тебе запрещаю!
Мне восемнадцать. Больше ты не имеешь права указывать, как мне жить!
Ирина покраснела от злости.
Ты ты неблагодарная! После всего, что я для тебя
Я позвоню, когда устроюсь, Алёна застегнула молнию на сумке.
Она вышла из квартиры, оставив позади свою клетку.
Тётя Марина ждала её у автовокзала.
Держи, сунула племяннице конверт. Откладывала. На первое время хватит.
Алёна попыталась возразить, но тётя лишь махнула рукой.
Молчи. Ты заслужила. Обняла племянницу так крепко, что аж хрустнула кость в спине. Не сдавайся там, слышишь? Что бы ни было не сдавайся.
Автобус до Москвы отъехал в шесть утра. Алёна смотрела, как серые пятиэтажки её городка растворяются в утреннем тумане. Она не плакала. Слез не было. Только странное, звенящее чувство будто наконец начала дышать полной грудью.
Комната в коммуналке оказалась крошечной: кровать, стол, стул и всё. Через три дня она нашла работу официанткой в кафе. Смены по двенадцать часов, ноги к вечеру гудели, а запах пережаренного лука, кажется, въелся в волосы навсегда. Но зарплата в тричетыре тысячи рублей хватала на комнату, еду и самое главное учебники.
Год прошёл в странном, напряжённом ритме. Утром спать до последнего. С полудня до вечера работа. Ночью конспекты, тесты, аудирование. Она жила впроголодь в буквальном смысле. Обедала остатками с кухни кафе, ужинала чаем с хлебом. Похудела на шесть килограммов. Однажды чуть не упала в обморок прямо в зале менеджер отправила её домой и велела питаться нормально.
Но Алёна шла вперёд. У неё была мечта, и сдаваться было нельзя. Летом она подала документы в тот же МГУ, на ту же кафедру. Проходной балл был высокий, но её результаты были ещё выше.
Списки вывесили в августе. Алёна стояла перед стендом, ища свою фамилию сердце колотилось в горле.
Найдена.
Бюджет.
Она осела прямо на ступенях старого здания со сводчатыми потолками и витражами. Мимо проходили люди, ктото оглядывался, но Алёне было всё равно.
Она сделала это.
Пять лет пролетели, как один длинный, насыщенный день. Она ни разу не возвращалась в родной город. Игнорировала просьбы матери приехать на Новый год, день рождения.
Ирина звонила всё реже. Их разговоры начинались с жалоб и заканчивались обвинениями. Алёна кивала в трубку, говорила: «Угу. Да. Понятно. Пока, мам».
И возвращалась к своей жизни.
Красный диплом она получила июньским утром. Вышла из здания университета, сжимая в руках корочку, и остановилась на набережной.
Предложение о работе уже лежало в почте международная компания, отдел переводов, зарплата, о которой она раньше не смела мечтать.
Телефон завибрировал. Мать
Алёна, ты когда приедёшь? У меня тут
Мам, перебила она мягко, но твёрдо. Я только что получила диплом. У меня работа в Москве. Я не вернусь.
Пауза, за которой последовал всхлип.
Ты меня бросила! Я так и знала! Неблагодарная
Пока, мам. Позвоню через пару месяцев.
Она нажала кнопку отключения и посмотрела на воду серую, с бликами света. Гдето вдалеке гудел теплоход.
Алёна улыбнулась тихо, себе самой. Она не позволила себя сломить. Она добилась своего.
