Мой сын сдал нашу квартиру, даже не утрудившись нам сообщить. Мы отдали ему все, а сами остались у разбитого корыта.
Мы с мужем Славой поженились в двадцать три года. Я уже носила под сердцем нашего будущего сорванца, но, к счастью, мы оба успели получить дипломы в пединституте. Наши семьи жили скромно — ни золотых гор, ни влиятельных дядюшек. С первых дней пришлось вертеться, как белка в колесе, чтобы сводить концы с концами.
Декрета у меня почти не было. Молоко пропало — то ли от нервов, то ли от вечного недоедания, — и сына рано перевели на смесь. В год и месяц мы уже отдали его в ясли. Там его научили есть кашу ложкой, проситься на горшок и засыпать без колыбельных. А мы со Славой работали без передышки: сначала снимали угол, потом ютились в общаге, потом наскребли на однушку, а там и до двушки в приличном районе добрались.
Пару лет назад купили участок под Москвой. Слава сам смастерил там уютный домик: две комнатки, банька, печка. Перетащили старую мебель, разбили грядки. Казалось, теперь можно и вздохнуть свободно. Нам всего по сорок шесть, жизнь еще впереди.
Но сын наш, Ваня, в двадцать три вдруг решил жениться. Его избранница, Арина, была из обеспеченной семьи — оба юристы, золотая молодежь. Ее родители — люди с деньгами: трехэтажный особняк, иномарки, свой бизнес. Их ненаглядная доченька, естественно, хотела шикарную свадьбу, лимузин, отпуск на Мальдивах и… отдельную квартиру.
Мы со Славой всегда чувствовали перед Ваней вину. Все детство он провел в садах, школах и кружках — мы пропадали на работе. Отдувались подарками: игрушки, модные кроссовки, поездки, репетиторы. На восемнадцатилетие подарили подержанную, но бодрую машину. Платили за его учебу. И вот теперь — не смогли отказать. Отдали все накопления на свадьбу и… уступили квартиру, перебравшись на дачу.
Родители Арины поступили иначе — вбухали в дочь кучу денег: норковую шубу, золотые украшения, дизайнерскую мебель. Сын поначалу был благодарен, но потом будто подменили. Звонил все реже. Сначала навещал раз в две недели, потом раз в месяц. А потом и вовсе пропал.
Как-то на рынке встретили старую соседку, и она мимоходом бросила:
— Вы разве не в курсе, что вашу квартиру сдают? Ваня с Ариной у ее родителей живут, говорят, там комфортнее.
У Саши лицо стало белее стен. Еле на ногах устоял. Тут же набрали сыну. В ответ услышали ледяное:
— Вы сами отдали мне квартиру. Моя жена не хочет жить в вашем «совке», а самим снимать — накладно. Пусть арендаторы платят.
Когда завели разговор о порядочности, он взорвался:
— Я всю жизнь был нищебродом! У других родители как люди, а у меня — учителя, которые только и знают, что нравоучения читать! Надоело перед тестем краснеть, что мои родственники — простые бюджетники!
После этого мы решили не молчать. Судиться не стали, просто приехали в квартиру, поговорили с жильцами — объяснили ситуацию. Те оказались адекватными и через месяц съехали.
Мы вернулись домой. С сыном связь оборвали. Слава переживает тяжело, я тоже. Да, мы отдали ему все — без условий, просто потому что любили. А в итоге остались с пустыми карманами и разбитым сердцем.
Может, со временем он одумается. А может, и нет. Но теперь я точно знаю: никогда не отдавай всего тем, кто этого не ценит.
