Анна стояла у окна своей московской квартиры, наблюдая, как Дмитрий укладывает детское кресло в машину. Их пятилетний сынишка Артёмка весело прыгал вокруг, предвкушая поездку к бабушке с дедушкой. Каждые выходные они возили его к родителям Анны в Подмосковье, чтобы старики могли порадоваться внуку. Но каждый раз, возвращаясь домой, Анну охватывало раздражение. Её мать, Тамара Петровна, свято верила, что, присматривая за Артёмкой, оказывает дочери и зятю великую милость. Эта мысль бесила Анну, и она едва сдерживала себя.
Всё началось три года назад, когда Артём подрос для самостоятельных поездок к бабушке. Анна с Дмитрием решили, что это прекрасная возможность для старшего поколения сблизиться с внуком. Тамара Петровна и её супруг Геннадий Васильевич души не чаяли в мальчишке. Пекли ему блины, водили в лес за грибами, рассказывали сказки. Анна радовалась, видя, как сын расцветает от их заботы. Она вспоминала, как сама в детстве обожала гостить у бабушки в деревне, и мечтала подарить Артёму такие же тёплые воспоминания. Но не предполагала, что её добрые намерения обернутся обидным недопониманием.
Каждый раз при встрече Тамара Петровна встречала их с видом страдалицы. “Ну вот, опять я за вас отдувалась”, — вздыхала она, поправляя фартук. Или: “Тяжело, конечно, но я же для вас стараюсь, чтобы вам легче жилось”. Анна кусала губы, чувствуя, как кровь стучит в висках. Ей хотелось крикнуть: “Да мы же для вас его привозим, а не наоборот!” Но она лишь цедила сквозь зубы: “Спасибо, мам”. Даже невозмутимый Дмитрий начал злиться. В машине он ворчал: “Она что, думает, мы скидываем на неё ребёнка, чтобы в бане париться? Это же для них счастье!”
Дело было не в том, что Анна и Дмитрий не ценили время с сыном. Напротив, они обожали их семейные прогулки по ВДНХ, лепку пельменей по воскресеньям, чтение книг перед сном. Но они видели, как Тамара Петровна скучает без внука, как светлеет лицо, когда Артём бежит к ней с криком “Бабуля!” Они хотели подарить родителям эту радость, а сыну — крепкие семейные узы. Но с каждым разом мамины слова резали всё больнее. “Еле ноги таскаю, но ради вас терплю”, — говорила она, будто они подкинули ей ребёнка, как ненужный чемодан. Анна чувствовала несправедливость, но не знала, как объяснить.
Всё вскрылось в прошлую субботу. Когда они привезли Артёма, Тамара Петровна сразу запричитала: “Опять мне всю субботу как белке в колесе крутиться. Ну да ладно, вам же надо свои дела переделать”. Анну будто прорвало. Голос её дрожал: “Мама, мы привозим Артёма не потому, что нам неохота с ним возиться! Мы хотим, чтобы вы его знали и любили! Это подарок вам, а не повинность!” В комнате повисла тишина. Тамара Петровна растерянно моргала, а Геннадий Васильевич закашлялся в кулак. Дмитрий молча сжал Анне руку — мол, молодец, назвала вещи своими именами.
Вечером, забирая сына, они заметили перемену. Тамара Петровна не жаловалась, а просто обняла внука и тихо сказала: “Приезжайте почаще”. Анна почувствовала облегчение, но и лёгкий укор совести. Может, стоило сказать мягче? Но Дмитрий, заводиНо пока они выезжали со двора, Артёмка весело крикнул из окна машины: “Бабушка, я тебя люблю!”, и в этот момент Анна поняла, что ради этого светящегося детского счастья стоит пережить любые недопонимания и разговоры начистоту.
