— Мам, ты видела, что Ваня про тебя написал? — голос Кати дрожал от возмущения, телефон едва не выскользнул из её рук. — Да нет, не про меня, про тебя! Виктор! Твой любимый Витенька! В соцсетях пост выложил!
Анна Сергеевна медленно опустилась на кухонный стул, прижала телефон к уху. В животе что-то сжалось, как в тот день, когда врачи сказали про диагноз Петра. Только сейчас было ещё хуже.
— Что он написал, Катюша? — прошептала она, хотя уже догадывалась, что ничего хорошего не услышит.
— Да там… целый роман! О том, какая ты мать! Что всю жизнь его контролировала, не давала дышать! Что из-за тебя у него с девушками не клеится! Мам, я даже дочитать не могу, у меня руки дрожат! А комментарии… Господи, что там люди пишут!
Анна Сергеевна закрыла глаза. Кухня вокруг потемнела, только холодильник гудел, как всегда. На столе остывала недоеденная гречка — Виктор так и не пришёл ужинать, хотя она специально сварила, как он любит, с куриной котлетой.
— Мам, ты меня слышишь? — встревожилась Катя.
— Слышу, дочка. А что в комментариях?
— Не хочу повторять. Лучше сама не читай, ладно? Сердце у тебя… Я сейчас к тебе приеду?
— Не надо, Катя. Поздно уже, детей укладывать надо. Я… сама разберусь.
Положив трубку, Анна Сергеевна долго сидела неподвижно. За окном сгущались сумерки, во дворе зажглись фонари. Где-то плакал ребёнок, хлопнула подъездная дверь. Обычный вечер, но внутри всё перевернулось.
Виктор вернулся домой около одиннадцати, от него пахло пивом. Анна Сергеевна встретила его в прихожей, смотрела, как он снимает ботинки, не глядя на неё.
— Ужин хочешь? — тихо спросила она.
— Не хочу. — Он повесил куртку, всё ещё избегая её взгляда.
— Витя…
— Что? — резко обернулся он, и в его глазах она увидела что-то новое. Злость? Стыд?
— Зачем ты это написал?
Сын помолчал, потер переносицу. Анна Сергеевна вдруг заметила, как он постарел. Виктору уже тридцать два, а она всё ещё видела в нём мальчика, который рассказывал про драки в школе.
— Мам, я не хотел тебя обидеть, — наконец сказал он. — Просто… сейчас тяжёлый период. С Леной расстались, на работе проблемы. А психолог сказал, что мне надо проработать детские травмы.
— Травмы? — переспросила Анна Сергеевна. — Какие травмы, Витя? Что я тебе сделала?
— Мам, ну ты же сама понимаешь… Ты всегда была слишком… опекающей. Помнишь, как в универе каждый день звонила, спрашивала, поел ли я? Как познакомилась с моей соседкой по общаге и просила за мной следить?
Анна Сергеевна прислонилась к стене. Да, она помнила ту девушку, Настю. Хорошая была, из простой семьи. Она её угощала пирожками, просила иногда Витю покормить. Что в этом плохого?
— А помнишь, — продолжал Виктор, заходя в комнату, — как ты приезжала каждые выходные? Суп привозила, вещи стирала? Ребята ржали.
— Я хотела помочь, — прошептала она. — У меня же только ты с Катей. После того, как папа умер…
— Вот именно! — вспыхнул сын. — Ты на нас всю свою любовь вылила! А мы задыхались! Катя хоть замуж вышла, уехала, а я…
— А ты что? Я тебе мешала жениться?
Виктор сел на диван, опустил голову.
— Мам, ты не понимаешь. Да, ты прямо не запрещала. Но ты всегда была рядом! Девушки чувствовали себя лишними. Зачем им я, если у меня есть мама, которая всё за меня решает?
— Лена тоже так считала?
— Лена… — он вздохнул. — Лена сказала, что я инфантильный. Что в тридцать два живу с мамой, как школьник.
Анна Сергеевна вышла на кухню, включила чайник. Руки дрожали. Виктор пошёл за ней.
— Мам, я не хотел тебя ранить. Но мне надо было это выговорить. В интернете проще. Люди советуют…
— И что советуют? — спросила она, не оборачиваясь.
— Кто-то говорит — съезжать. Кто-то — границы ставить.
Она разлила чай, добавила сахар. Вспомнила, как двадцать лет назад так же стояла на этой кухне, заваривала чай для Петра, когда ему было плохо после химии. Как он просил её беречь детей.
— Мам, ты плачешь?
Она и не заметила слёз. Вытерла их рукавом.
— Витя, может, ты прав. Я боялась. После папы боялась вас потерять.
Сын неловко обнял её.
— Мам, ты справилась. Но теперь мне надо научиться быть взрослым.
— Значит, съедешь?
— Не знаю. Может быть.
Они пили чай молча. Анна Сергеевна смотрела на сына и думала: каково это — остаться одной? Никого не будить утром, не готовить на двоих. Страшно, но и… свободно.
— А Катя что сказала? — спросил Виктор.
— Очень расстроилась. Хотела приехать.
— Ну да, она у нас борец. — Он усмехнулся. — Мам, ты не злишься?
Она подумала. Было больно, обидно. Но злости не было.
— Нет, Витя. Может, ты мне помог кое-что понять.
— Что?
— Что у меня тоже есть своя жизнь. Мне ведь только пятьдесят восемь.
Виктор удивлённо посмотрел на нее.
— О чём думаешь?
— Таня с работы зовёт в театральный кружок. А я всё отказывалась — дела. Может, пора?
— Мам, это классно! Иди!
— И ещё… — она замялась. — Николай из соседнего подъезда зовёт в кино. А я боялась, что ты не поймёшь.
— Мам! — Виктор чуть не поперхнулся. — Да он же хороший! Не пьёт, квартира у него нормальная.
— Ты откуда знаешь про его квартиру?
— Я ему недавно телевизор чинил. Он про тебя спрашивал.
Анна Сергеевна покраснела. Не знала, что сын в курсе.
— Может, тебе правда съехать, — сказала она вдруг.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Только в гости заходи.
— Конечно! И готовить научусь. Уже рецепты смотрю.
— А то невеста приедет,
