**Мой дневник.**
«Сынок, позаботься о больной сестре. Не бросай её!» прошептала мама, и каждое слово резало мне сердце.
«Послушай меня, сынок» едва слышно выдохнула она.
Болезнь терзала её безжалостно. Она лежала в постели, исхудавшая, почти прозрачная. Я не узнавал её. Когда-то она была сильной, улыбчивой, полной жизни. А теперь
«Антон, умоляю, не оставляй Машеньку Она беззащитна. Она не такая, как все, но она наша. Обещай мне» Мама сжала мою руку с неожиданной силой. Откуда в ней столько упорства?
Я поморщился. Взгляд мой скользнул к старшей сестре, Машеньке, которая играла в углу нашей маленькой московской квартиры. Ей давно перевалило за сорок, но она всё ещё возилась с куклами, напевая что-то невнятное. Она улыбалась, будто перед ней не смерть матери, а праздник.
У меня всё было устроено: строительная фирма, дорогой внедорожник, большой дом под Москвой. Но там не было места для Машеньки. Мои дети боялись её, а жена, Ольга, называла её «ненормальной». Хотя Машенька была тихая, безобидная, словно ребёнок.
«Ну ты же понимаешь у меня семья а Машенька она» пробормотал я, пытаясь высвободить руку из маминой хватки.
«Сынок, дом отца твоего твой. А для Машеньки я оставила трёхкомнатную квартиру. Всё оформлено».
«Откуда деньги?!» я и Ольга переглянулись, и на наших лицах вспыхнула жадная надежда.
«Я ухаживала за старой учительницей Приносила ей еду, лекарства Она была добрая. Не думала, что оставит мне квартиру. Оформила на Машеньку, чтобы у неё было пристанище. Но ты ты присмотри за ней, прошу Потом это будет детям твоим. Кто знает, сколько она проживёт»
В ту же ночь мама умерла.
Машенька, казалось, не понимала, что осталась одна. Я сразу забрал её к себе и начал ремонт в её квартире.
«Зачем Машеньке столько места? Пусть живёт у нас. Квартиру сдадим».
Ольга сначала не возражала. Машенька никому не мешала: целыми днями играла, смеялась. Но её странности пугали жену. «Сегодня она спокойная, а завтра?»
«Потерпи немного», просил я. Но через полгода, с помощью знакомого нотариуса, переоформил родительский дом и квартиру сестры на себя. Обманом заставил Машеньку подписать бумаги, ничего не объяснив.
Тогда начался ад.
Пока я был на работе, Ольга издевалась над Машенькой: кричала, запирала в комнате, иногда кормила кошачьим кормом. Я находил её в слезах, дрожащую. Однажды Ольга ударила её. Машенька в ужасе описалась.
«Ты не только дура, но ещё и обоссалась?! Вон из моего дома!»
Она швырнула её вещи в мешок и вытолкала за дверь.
«Где Машенька?» спросил я вечером, удобно устроившись в кровати.
«Ушла!» прошипела Ольга. «Обмочилась, заперлась в комнате, а потом сбежала с сумкой. Я не собираюсь бегать за сумасшедшей!»
Я промолчал. Потом сказал: «Ну и ладно» и включил телевизор. «Кстати, нашёл арендаторов».
Ночь была долгой. Я думал о Машеньке. Где она? Она как маленький ребёнок, беспомощная. Под утро я наконец заснул и увидел во сне маму:
«Я просила тебя, сынок» сказала она из гроба, грозно глядя на меня.
Этот сон преследовал меня неделями. Я не выдержал. Через два месяца позвонил крёстной, Татьяне:
«Что, Антон, совесть замучила?» холодно ответила она. «Хорошо, что я зашла к вам. Нашла Машеньку перепуганную, забрала к себе. Оставь её квартиру себе. Живи со своим стыдом!»
«Боже, крёстная» пробормотал я, бросая трубку. Мне стало легче: Машенька была в безопасности.
Но через два месяца она умерла от той же болезни, что и мама. Я не пришёл на похороны «срочные дела».
Прошло десять лет. Теперь я лежал больной, измученный болью и угрызениями. Ольга жила с другим. Дети навещали редко, морщась: «От тебя пахнет болезнью»
Однажды Ольга вошла с бумагами:
«Подпиши, нужно разобраться с фирмой».
Я подписал. Позже понял: это была дарственная на дом. Потом на фирму. Слишком поздно. Я вспомнил маму и Машеньку. По щекам покатились слёзы.
«Простите меня» прошептал я в пустоту, которая поглощала меня.
